Комедии

Ю р а (подозрительно, с иронией). И понимают?

Ф а и н а (нагло). Другая глупая попадется — не поймет, а большинство понимают. (Прислушиваясь.)

Что-то хлопнуло под полом.

Поняли, кажется…

Ю р а (резко выпрямляясь). Ах, поняли? Вы что же, думаете, меня можно дурачить, как мальчишку? Теперь я понимаю, какие крысы возятся у вас под полом. Значит, мужчина оказался у вас не случайно?

Ф а и н а. Какой мужчина?

Ю р а. Где он? Отвечайте! (Бросается к сундуку.)

Ф а и н а. Кто?

Ю р а. Тот, кто прячется здесь!

Ф а и н а. Чтоб я чужого мужика у себя в сундуке держала? Я не какая-нибудь… Я… Я… (Вспоминает.) Народная медицина… Вековечная народная мудрость… Обыскивать не дам! Не то время!

Юра хочет открыть сундук, несмотря на сопротивление Фаины. С крышки сундука на пол падает удостоверение Бочкова.

Ю р а (заметив). А это что?

Ф а и н а. Отдай! Не твое! (Вырывает у него документ.)

Ю р а. Погодите… (Читает.) «Иван Филиппович Бочков». (Пораженный.) Бочков Иван Филиппович. (Резко поворачивается.) И вы еще будете утверждать, что никого не прячете? Да знаете ли вы, кто это такой?

Ф а и н а (струхнув). Не… не знаю…

Ю р а. Где он — говорите!

Ф а и н а (окончательно сбитая с толку). Кто?

Ю р а. Тот, кто украл чужие документы, кто назвался чужим именем, чтоб прикрыть свои темные дела! (Указывая на документ Бочкова в руках Фаины.) А может, его обокрали? (Наступает на Фаину.)

Фаина пятится.

Ограбили?

Фаина уже прижата к краю сундука.

Убили?

Фаина вскрикивает и падает в сундук.

Бабка, куда ты? (Прыгает за ней.)

З а т е м н е н и е.

Просцениум. На улице появляется  Б о ч к о в. Он весь в пыли, сеть волочится за ним, как мантия короля Лира.

Б о ч к о в (в крайнем возмущении). Дурак!.. Идиот!.. Полез к какой-то бабке… Ведь неглупый ты мужик, Иван Бочков. Огонь и воду прошел, в семи щелоках мыт, семью катками катан — и на́ тебе! Заладил — «похудеть», «похудеть»… (Будто передразнивая кого-то.) «Похудеть тебе надо, Ваня…» (И вдруг, словно зацепившись за что-то знакомое, весь вытягивается, как струна, повторяя значительно, благоговейно.) «Похудеть тебе надо, Ваня, через три дня вернусь — поглядим…»

Слышна музыка сцены рыбной ловли. Кукует кукушка…

(Чешет затылок.) «Креста, говорит, на тебе нет…» Чтоб был — требует. Хорошо еще, что луны с неба не попросила… Вот попал так попал… И на кой черт только я это обещание давал? А с другой стороны — почему нет? Не для себя ведь — для народа стараюсь. Должен же я преданность свою доказать? Работой? Работать каждый дурак умеет. (С напором.) Нет, ты сумей такое сделать, такое… (С пафосом.) Не щадя живота своего! (Успокаиваясь.) Так чего ж я тогда этого креста испугался? Ну, крест, а дальше что? Мало ли что у кого берем, если надо для строительства… Что? Совесть не позволит? Это по-старому — совесть, по-новому — диалектика… Сам же я не верю? И что такое вообще крест? Нормальная штамповка из отходов, кусочек металла на голой груди. Чего ж я тогда мучаюсь? Правильно! Нечего филофундией всякой заниматься! Жизнь — она и есть жизнь. И все тут! Молодец, Бочков! Умница голова! Далеко пойдешь! (Осторожно заглядывает за закрытый занавес.) «Креста на тебе нет», — говорит. А где же отыскать его — крест-то? (Решительным движением распахивает занавес.)

КАРТИНА ВТОРАЯ

Часть колхозной усадьбы. Стог, плетень. Вдали виднеются избы, деревья. Навстречу Бочкову несется веселая, озорная песня. Ее поют девичьи голоса. Б о ч к о в  весь как-то сжимается, невольно снимает шляпу. Прикрывая ею часть лица, он крадучись скрывается за стогом. Слышны чьи-то шаги, разговор. Стремительно выходят  М а р ф а  Е г о р о в н а  и  Ю р а. Юра очень взволнован.