Комедия

«Да, – подумал он, – многие люди переменились и приспособились к новому режиму. Они пользуются радостями жизни и предаются наслаждениям». Но тут получилось словно в сказке из «Тысячи и одной ночи». Наслушавшись рассказов о светских удовольствиях, Хуа вдруг вспомнил, что у него нет ни гроша за душой, ни пристанища. Он помрачнел и начал сбивчиво повествовать о своих горестях. Он уже готов был попросить у гостеприимного хозяина десяток юаней взаймы, но не решился и сказал лишь, что мечтает найти какую-нибудь работу, дабы отдать все свои силы служению революции.

Цзинь нахмурился, взял новую сигару и, нервно затянувшись, принялся разглядывать развешанные на стене картины с изображением голых женщин.

– Я знаю, конечно, что это нелегко, – продолжал гость, так и не дождавшись ответа, и в душе его вновь поднялось недовольство Сунь Ятсеном. – К тому же я только что вышел из «тех мест» и не слишком осведомлен о положении в партии…

– Вот что!.. – неожиданно прервал Цзинь монолог приятеля. – Ты говоришь, вчера тебя приняли за коммуниста?

– Да…

Цзинь вскочил, поднял большой палец и с необычайной торжественностью объявил:

– Ну так вот. Допусти, что ты действительно коммунист, и отправляйся с повинной. Заяви, что раскаиваешься, и вопрос о работе сразу будет решен.

– Но ведь я же не коммунист!..

– Ну и что? – расхохотался Цзинь. – Какое это имеет значение?… Да ты и в самом деле смахиваешь на коммуниста.

Молодой человек даже рот раскрыл от изумления.

– Ну, не робей! Иди и действуй! Мы, твои старые друзья, в обиду тебя не дадим! А сейчас пошли в дансинг – время уже позднее.

Цзинь бросил в пепельницу недокуренную сигару и стал вполголоса напевать «Рио-Риту».

Очутившись снова на улице, Хуа был уже не тот, что несколько часов назад. Хотя в кармане у него все еще было пусто, зато голова освободилась от сомнений. Теперь ее переполняли мечты о богатстве и красивых женщинах.

1931