М: В конце концов, это перешло все границы. Я уже просто не мог больше…
Ж1: Не успела я и глазом моргнуть, как он исчез. Значит ее взяла. Ну и курва! Я не могла в это поверить. Убитая горем, я неделями не выходила из дома. Потом поехала к ней. Все было закрыто на засовы и заколочено. На всем лежал иней. На обратном пути…
М: Я уже просто не мог больше…
Ж2: Я собрала в кучу его вещи и сожгла их. Стоял ноябрь, и костер прекрасно горел. Всю ночь пахло гарью.
Ж1: Простите, простите…
Ж2 Вместе: Можно ли сказать…
М: Сначала, когда все изменилось…
М: Сначала, когда все изменилось, я искренне благодарил бога. Свершилось, думал я, произошло, все теперь исчезает…
Ж1: Простите, простите, губы еще твердят о прощении. Оно придет. Вы не видели меня. Но вы узнаете. И тогда оно придет.
Ж2: Можно ли сказать, что я разочарована. Да пожалуй. Я предполагала что‑то иное. Поспокойнее.
Ж1: Или я вам надоем. Перестаньте.
М: Вниз, все уходит вниз, в темноту, наступает покой, мне казалось, после всего, наконец‑то, я был прав, после всего, слава богу, когда все изменилось.
Ж2: Понадежней, более определенное. И все‑таки я предпочитаю это… другому. Несомненно. Бывают такие прекрасные минуты.
М: Мне так казалось.
Ж2: Когда вы исчезаете… я тоже исчезаю. Когда‑нибудь вы устанете от меня и исчезнете… навсегда.
Ж1: Отвратительный полумрак.
М: Покой, да, я думаю, хоть какой‑то покой, и все те муки будто бы… никогда не было.
Оставьте меня, я безнадежна. Идите и выпытывайте у кого‑нибудь другого. Правда…
Ж1: Прекратите!
М: Он придет. Обязательно придет. Так ведь не может продолжаться.
Ж2: Правда, есть опасность, что будет хуже.
М: : Теперь, конечно, я знаю…
Ж1: Я ведь говорю правду, разве нет, ведь когда‑нибудь, ведь когда‑нибудь я смогу наконец сказать правду и тогда наконец этот свет исчезнет?
Ж2: Например, вы можете рассердиться и начать изводить меня, да?
М: : Теперь я знаю, что все то было просто… комедией. А это? Когда все это…
Ж1: Разве нет?
Ж2: Ведь можете?
М: Когда все это окажется… просто комедией?
Ж1: Сделать я уже ничего… ни для кого не могу… слава богу. Поэтому нужно, наверно, что‑то сказать. Как прекрасно работает сознание!
Ж2: Вряд ли. Это на вас не похоже. И вы должны знать, что я делаю все, что в моих силах. Вы знаете об этом?
М: Может быть, они подружились. Может быть горе…
Ж1: Но я уже сказала все, что могла. Все, что вы хотели. Все, что я…
М: Может быть, горе сблизило их..
Ж2: Несомненно, я делаю ту же ошибку, что и тогда, когда светило солнце. Я ищу смысл там, где его нет.
М: Может быть, они встречаются, пьют вместе зеленый час, который они так любили, без молока и сахара, и даже без лимона…
Ж2: Вы слышите меня? Кто‑нибудь меня слышит? Кто‑нибудь видит меня? Вообще, есть до меня дело кому‑нибудь?
М: Даже без ломтика…
Ж1: Может, кроме того, что я говорю, мне надо что‑то изображать лицом? Плакать?
Ж2: Интересно, говорят ли они обо мне. Теперь ведь можно, опасность миновала. Несчастная… я, будто, слышу ее голос… несчастная…
Ж1: Откусить себе язык и проглотить? Выплюнуть его? Так вам больше нравится. Но, честное слово, сознание еще работает!
М: Встречаются, сидят то в одном, то в другом дорогом сердцу месте, грустят, делятся
Ж1: Если бы только я могла убедить себя, что это все бессмысленно… абсолютно бессмысленно. Не могу.
Ж2: Эта несчастная, которая пыталась тебя увести, что же с ней стало, как вы считаете?.. Я, будто, слышу ее голос. Несчастная.
М: Лично я всегда предпочитал индийский.