Комедия убийств. Книга 2

— Прекрасно, замечательно, святой отец, просто здорово! Тогда, может, скажете, почему вас, своего главного врага, Джеффри Маккой до сих пор не… — он на секунду запнулся, так как хотел сказать «не убил», но, спохватившись, выбрал более обтекаемую формулировку: — Не — навестил? Может быть, у вас с ним существует некий секретный договор?

Эта речь имела лишь одну цель: задеть строптивого священника; поколебать его уверенность (шериф уже понял это) ему ничем не удастся, старый хрыч будет стоять на своем.

— Напрасно вы пытаетесь оскорбить меня, шериф, — спокойно ответил Мартинсон. — Вы гневаетесь, а значит, совершаете тяжкий грех, покайтесь, сын мой.

— Мне не в чем каяться, — ответил Альварадес, уже успокоившись. — А вот вам, отец, вероятно, скоро придется раскаяться в ненужном упрямстве. Дай Бог, чтобы я и мои парни оказались поблизости, когда нелегкая принесет Бладэкса в Кастильо Ансьяно.

Не говоря больше ни слова, Альварадес развернулся и, на ходу нахлобучив на голову шляпу, вышел вон из церкви. На улице, где ждали шерифа спутники, уже стемнело.

— Ну как, Джон? — спросил один из них.

Шериф только досадливо махнул рукой, ответа не потребовалось, помощникам и без того все стало ясно.

В темноте (света от крошечного серпика луны было явно недостаточно) равнина казалась спокойной и безлюдной. Где-то вдалеке нет-нет да раздавался крик ночного зверя да еще какие-то таинственные даже и для уроженца здешних мест ночные звуки.

Альварадес спешил, надеясь достичь дома до наступления полуночи.

Щупленький, юркий, как мышка, Луис по кличке Пекенья Зорра (Маленькая Лиса) дождался, пока стихнет стук копыт на дороге, и, поднявшись, крадучись по привычке, быстро побежал туда, где в полутора милях от дороги, за невысоким холмом ждали его товарищи. Большинство из них, завернувшись в одеяла, спали прямо на еще не остывшей земле, остальные бодрствовали в темноте. Разжигать костры Маккой запретил, чтобы не привлечь внимания проезжающих; с окраины Кастильо Ансьяно, несмотря на большое расстояние, отделявшее холм от города, зоркий глаз мог заметить огни.

— Это был шериф Альварадес! — едва переводя дыхание, доложил вожаку Пекенья Зорра. — С ним пятеро парней. Удача, Джефф, удача!

— Мы можем догнать его! — воскликнул один из молодых, недавно присоединившийся к банде Кровавого Топора. — Надо будить ребят!

— Не спеши, — остановил его Зебб Карлсон, всегда четко чувствовавший настроение главаря.

— У них будет миль шесть-семь форы, — проговорил кто-то. — Лошади у нас еще не отдохнули, а заводных на всех не хватит.

Завязался спор. Некоторые из спящих, разбуженные гвалтом, также включились в обсуждение новых планов. Пока товарищи его спорили, Маккой молчал, но вот шум поутих, и все обернулись в сторону предводителя.

— Альварадес свое получит, — веско проговорил он. — Не люблю менять коней на переправе, тем более когда менять их не на что, кроме ослов.

Бандиты загоготали, понимая, в чей огород полетел камешек. Бладэкс лишь выражал довольно распространенное мнение: частенько приходилось слышать от крестьян, что представитель закона человек, конечно, храбрый, но… не слишком умный. «Наверное, это потому, что он еще молодой», — добавляли они иногда.

Тем временем Маккой продолжал.

— Они о чем-нибудь говорили? — спросил он Маленькую Лису.

Тот часто-часто замотал головой.

— Нет, Джефф, — он не мог удержаться, чтобы не проговориться: — Но у Альварадеса была такая рожа, точно вместо виски ему налили лошадиной мочи. — Бандиты вновь затряслись от смеха, даже сам Бладэкс и тот улыбнулся одними только губами, а разведчик продолжал: — Думаю, кто-то очень расстроил его. Он ни черта вокруг не видел, его мерин чуть было не наступил мне на голову копытом…

— Когда-нибудь ты дождешься, что наш бравый законник схватит тебя за задницу, — оборвал Лису Маккой. — Надо соблюдать осторожность. Какого черта рисковать зря?

— Зато я видел даже волоски у него в носу! — похвастался Зорра, которого не отличала ни особенная сила, ни меткость, как наездник он также не прославился, зато разведчиком был превосходным.

— Даже если бы ты смог рассмотреть волоски у него в заднице, — ответил Маккой, вызвав очередной взрыв смеха у своих «бойцов», — даже и тогда, говорю тебе, незачем зря нарываться. Ладно, — сказал он, возвращаясь к теме спора, — атакуем на рассвете, а сейчас всем, кроме дозорных, — спать.

С этими словами он покинул товарищей и, завернувшись в одеяло, прилег в стороне от них, у подножия пригорка.

Проводив настырного гостя и шепотом произнеся скороговорку молитвы, Питер Мартинсон попросил Бога простить шерифа, после чего нашел нужным обратить помыслы и к делам земным.