Комендант мертвой крепости

На этот раз Хродас не стал рисковать и запер дверь изнутри. Больше он никого не ждал и не желал видеть до тех пор, пока не закончит начатое. И так уже всё пошло наперекосяк.

Он разжёг огонь в камине и снова отхлебнул из кувшина.

Хакилс почти догадался. Если поедет — точно догадается, но тут уже ничего не сделаешь. Если бы Железнопалый запретил ему, Хакилс наверняка увязался бы с ними, а так — ещё под вопросом.

— Ладно, — сказал Хродас сундуку, — пора заканчивать со всем этим. Давно пора!

Первыми отправились в огонь четыре лоскута карты, которая никому уже в этом мире не пригодится. Туда же полетели заношенная до дыр рубаха, свёрток с чужими письмами и прочий мусор, который он, Хродас, слишком долго хранил.

Когда с прошлым было покончено, он отложил то, что следовало завтра взять с собой, запер сундук и пошире распахнул ставни, чтобы выветрился горький запах.

* * *

Если не считать небольшой задержки из-за припозднившегося сопляка Вёйбура — выехали вовремя. Хродас для порядка поворчал и занялся более важными делами; ничего, терпеть осталось недолго.

Стряхивая песок, створки ворот под Прибрежной с глухим кашлем распахнулись — и на площадку перед ними хлынул поток утреннего света, настолько ослепительного, что бархаги даже попятились.

— Вперёд! К обеду мы должны быть у развалин сторожевой башни.

Пропел рожок — и отряд медленно поехал навстречу солнечному свету. Хродас уже на ходу перепроверил, всё ли надёжно прикреплено к упряжи, и плотнее натянул маску с мутными хитиновыми нашлёпками. Солнце взошло совсем недавно, оно слепило, но пока ещё не пекло в полную силу; всё вокруг было залито белым плотным светом. Почуяв простор, бархаги рванулись вперёд.

Сразу за воротами отряд рассыпался веером: по флангам, опережая прочих, неслись разведчики, дальше — остальные всадники, в самом центре — три пары жуков, соединённых так, чтобы между ними висели эти неуклюжие коробы. Алаксар придумал особую упряжь, и Хродас надеялся, что она выдержит хотя бы дорогу до Шэквир вис-Умрахол.

Крепость стояла на одиноком скальном выступе посреди моря песков, узкая нитка-тропа сползала по южному склону к самому берегу вади. Но бархагам не нужны были тропы: жуки с лёгкостью могли взобраться даже по отвесной стене. Или — спуститься, вот как сейчас.

Это был опасный момент: если вылетишь из седла, никакая упряжь не спасёт. Даже у Хродаса не оставалось времени глазеть по сторонам. Его бархата в два счёта преодолела каменистый склон, оказалась на самом берегу и, ни на миг не замешкавшись, прыгнула вниз. Из стены торчала окаменевшая ветка, небольшая, но достаточно крепкая, чтобы жук уцепился за неё, оттолкнулся, в прыжке развернулся и мягко приземлился на дно, посреди того хлама, что сбрасывали сюда андэлни Хродаса. Древесные обломки, мусор, куски камней… Бархага помедлила и понеслась к дальнему берегу. Рядом приземлялись другие жуки — и сразу же бежали вверх по круче. Хродасу показалось, будто он услышал то ли восторженный, то ли испуганный возглас, но вряд ли это был кто-то из его парней, а сопляк — вон он, слишком далеко, чтобы разобрать, даже если кричал.

Хродас коленями сжал покрепче бока бархаги, сцепил зубы: сейчас он сам готов был заорать от восторга и — чего уж — от страха. Они взлетели на южный берег и помчались в безбрежную пустыню. По правую руку, далеко на горизонте, чернел Рёберный лес, но отряд ехал не туда — на юг, чтобы после полудня повернуть на юго-восток. Четырнадцать всадников и двадцать две бархаги должны добраться до заброшенного города алаксаров к позднему вечеру. Хродас надеялся, что обойдутся без задержек: ночевать в пустыне слишком опасно; это только языкастые барды поют о «мёртвых просторах», а на самом деле тварей здесь хватает, и далеко не все — безобидные.

Неожиданно бархага коменданта скакнула вбок, выхватила из песка зарывшегося удавчика и прямо на бегу стала пожирать. Так охотились её дикие родичи, никакая дрессура не могла отучить от этого. Другие жуки тоже время от времени совершали такие же прыжки; по счастью, с пути не сбивались. С каждым годом развалины сторожевой башни находить всё сложнее: ветер и песок разрушают последние цельные фрагменты стены, с низкого бархажьего седла в два счёта можно проглядеть руины — и потом ищи их хоть до самого утра!

Башню построили между Шандалом и Шэквир вис-Умрахол задолго до Разлома — и задолго до него же алаксары оставили её. Полоса песков между владениями дойхаров и алаксаров вообще редко привлекала внимание сильных мира сего, даже в пору, когда слово «граница» в здешних краях ещё что-то значило. Насколько помнил Хродас, в тени развалин обычно останавливались те, кто пытался пересечь пустыню. Однако надолго никто не задерживался. Даже пустынные твари — местные или приблуды из Рёберного — не селились в башне.

Ближе к полудню один из разведчиков — Бйотти Краснобай — вернулся и сообщил, что в развалинах их ждёт сюрприз, причём малоприятный. Хродас дал остальным знак приготовиться и расчехлил копьё.