Комендант некромантской общаги 2

— Не беременейте мне мозги! У вас мой сын, моя кровиночка, вы его украли или как-то обмишурили и держите в заложниках. Сына даже к родной маме выйти не может. Аферист! Я сама стражу вызову, и вы ответите за материнские страдания и голодные одинокие годы старости. Я таки свою жизнь прожила хорошо, и до конца тоже хочу жить безбедно! — вопила мадам как потерпевшая.

— Ну мама! — Чертик выскочил из кухни. — Что ты тут вообще делаешь?

— И таки посмотрите на него, родную мать с порога гонит! Ни здравствуйте вам, мама, ни как доехали! Я его родила, кормила, поила, в люди вывела, а он работу потерял, мать без куска хлеба оставил! Хожу в обносках, стыдно во двор выйти — вдруг соседи увидят?

— Мама, не переигрывай. Какие соседи? У нас забор пять метров! — Чертик жался к трактирщику как к родному и безуспешно пытался переспорить вошедшую в раж родительницу.

— Ой, можно подумать! Кому надо, тот таки увидит! — не сдавалась маман. — И вообще, где зарплата?! Мамуля сидит на одной воде, а сыночка тут жирует!

Трактирщик демонстративно скептически окинул взглядом мелкого и перевел глаза на объемные формы мадам.

— Ну чего глаза бесстыжие свои положил на мои формы, как на буфет? Сними, пока очи не повылазили, ослепнешь от красоты! — Рука с бриллиантовым перстнем разгладила наманикюренными коготками красный пушистый мех в глубоком декольте. — И таки кость у меня широкая, формы от мамули, и подумайте не тем, чем обычно, а тем, что сверху: я с голоду уже опухла! Вы вообще меня кормить собираетесь?! Стоят тут два поца, а я вся обессиленная такая. — И она, видимо изображая умирающего лебедя, с грацией перекормленной утки театрально плюхнулась на скамью и требовательно уставилась на мужчин.

Фарид уселся напротив, доска под ним жалобно скрипнула. Очень хотелось сграбастать гадкую дамочку за шкирку и выкинуть вон, но пресловутое чутье говорило, что не поможет. Дама относилась к той породе, что ты их в дверь, а они в окно. Таких могли выгнать или власть имущие, или непомерные траты, еще можно было попытаться договориться. Сейчас все козыри были у Фарида, но не факт, что у чертихи нет джокера, да и пара крапленых колод вполне может иметься на руках.

— Чем платить будете, уважаемая? У меня не приют, не подаю! Да и за окошечко разбитое не мешало бы рассчитаться. — Он сурово нахмурился и кивнул на торчащие из рамы осколки.

— Сына, заплати этому старому скупердяю, а потом и организуйте мне ужин и комнату. Мама устала, маме надо отдохнуть! И не думай, что мама забыла за твое поведение! Вернемся домой, женю тебя, и пусть у молодой жены потом голова думает, куда тебя ангелы порхатые потащили! — Довольная планом, чертиха покосилась на орка. — А ты… э-э-э… уважаемый, подскажи, где тут артефактик зарядить можно, штоб недорого? Сам понимаешь, откуда у бедной женщины гроши? Только сына один, и тот непутевый. Ну шо ты стоишь, когда мама таки сидит голодная? Двигай своим мехом на кухню и неси маме то несъедобное, что тут готовят. В моем положении не до капризов, так и быть, попробую не отравиться. — Она состроила брезгливую гримасу и требовательно махнула чертику на кухонную дверь.

— Мама, откуда у меня деньги? Я тут просто живу, и кормят меня за выполнение поручений. Заплатите сами, вам же шла вся моя зарплата! — Красный мохнатик выпалил всё это и в предчувствии взрыва сжался в комок, приготовившись, если что, дать деру.

— Ой-вэй! Шла, да вся вышла! Ты своими копейками теперь мать будешь попрекать?! Хлебушка маме на те гроши уже и не купить было?! Вырастила дитятко! — снова завизжала меховая бензопила. — И как ты можешь позорить так весь славный род Пепелюшко-Подкотельных! Да твоя уважаемая бабушка еще при жизни твоего дедушки на его похороны все билеты продала как горячие пирожки! А ты тут за еду работаешь! Да его хоронили на бис три раза, и ни одного возврата не было, так допек всех старый черт!

— А у меня выхода не было, куда смог, туда и устроился! Еду принесу, если уважаемый Фарид дозволит, а плати сама. — Черт спрятался за трактирщика. Этот орк казался ему защитой от всех бедствий, только в трактире мохнатик вдруг почувствовал себя не бесполезным. Фарид хоть и был слегка угрюмым и не особо разговорчивым, но по-своему заботился о нем и даже хвалил иногда: «Молодец, рогатый, знатно тряпкой шуруешь. Там я тебе пирога кусок оставил, теплый еще». И впервые маленькому чертику не хотелось быть какой-то важной шишкой, строить из себя незнамо кого и хамить окружающим. И вот явилась любимая мамуля и опять портит всё вокруг!

Чертиха, понимая, что домой сейчас ей не попасть, а сыночка — вообще балласт бесполезный, все-таки приняла решение сбавить обороты и договариваться. Трактирщика еще раз оглядели внимательным взглядом, сделали правильные выводы, и разговор перешел в деловое русло.

— Ну, может, я таки и заплачу за ваш харч, если выживу, но денег нет. — Она полезла в сумку. — Вот, смотри, есть джинн. Волшебный джинн в бутылке. Возьмешь за еду и комнату на неделю?