Комендант Освенцима

РФСС не наказал болтунов прямо. Они только получили от него личные предостережения и наставления. Однако по службе их больше не повышали, и до конца войны они так и пробегали в чинах обер- или гауптштурмфюреров. Кроме того, им до конца войны пришлось оставаться в ведомствах Инспекции КЛ. Они тяжело это переносили, однако научились молчать и с одержимостью исполнять свой долг.

С началом войны в КЛ пригодные к несению военной службы заключенные также были освидетельствованы медицинскими комиссиями при командовании призывных округов. О найденных пригодными сообщалось в гестапо или в государственную службу криминальной полиции, а эти ведомства освобождали их от военной службы или, наоборот, оставляли их за собой. В Заксенхаузене содержалось множество исследователей Библии. Все они отказались от военной службы и за это были приговорены рейхсфюрером СС к смерти как уклоняющиеся от военной службы.[48] Их расстреливали перед строем заключенных шутцхафтлагеря. За исследователями Библии следовало наблюдать в первую очередь. Я уже видел достаточно много религиозных фанатиков в местах паломничества, в монастырях, в Палестине, на дороге в Хиджаз, в Ираке, в Армении: католиков, православных, мусульман, шиитов и суннитов. Но исследователи Библии в Заксенхаузене, особенно двое из них, превзошли всех, кого я видел прежде. Это два особенно фанатичных исследователя Библии отказывались от всего, что имело хоть какое-то отношение к военной службе. Они не становились по стойке «смирно», то есть не ставили пятки вместе, не вытягивали руки по швам, не снимали шапки. Они говорили, что таких почестей достоин только Иегова, но не люди. Для них не существовало начальства, они признавали единственным начальником только Иегову. Обоих пришлось изъять из блока исследователей Библии и водворить в помещение камерного типа, поскольку они постоянно подстрекали других исследователей Библии к такому же поведению. Айке много раз приговаривал их к телесным наказаниям за нарушение дисциплины. Они выносили наказания настолько страстно, что трудно было поверить своим глазам. Они казались какими-то извращенцами. Они просили коменданта о дальнейших наказаниях, чтобы пуще прежнего свидетельствовать о своей идее, об Иегове. После медицинского освидетельствования, которого они ждали как никакие другие заключенные, и от которого они категорически отказались, — отказались даже подписываться под бумагой военного ведомства, — РФСС также приговорил их к смерти. Когда им об этом сообщили, они были вне себя от радости, они не могли дождаться часа экзекуции. Снова и снова они заламывали руки, с восторгом смотрели на небо и непрерывно кричали: «Скоро мы будем у Иеговы, какое счастье, что мы избраны для этого». Еще за несколько дней до того они присутствовали при экзекуции их братьев по вере, где их едва можно было удержать. Они хотели быть расстреляными вместе с ними. Едва ли таких одержимых можно было найти где-либо еще. К своей экзекуции они бежали чуть ли не рысью. Они стояли у деревянной стены пулеуловителя с просветленными, восторженными лицами, на которых уже не было ничего земного. Такими я представлял первых мучеников-христиан, которые ожидали растерзания дикими зверями на арене. Они шли на смерть с совершенно светлыми лицами, подняв кверху глаза, сложив руки в молитве, с высоко поднятыми головами. Все, кто видели эту смерть, были ошеломлены. Смущена была даже команда исполнителей.

Из-за мученической смерти единоверцев исследователи Библии стали еще более одержимы своей верой свидетелей Иеговы. Многие из давших подписку о том, что они больше не будут агитировать за свою веру, — а такая расписка могла бы содействовать их освобождению, — взяли свои обещания назад, предпочитая и дальше страдать за Иегову.