Комендант Освенцима

И всё это — при нехватке материалов, уже ставшей весьма ощутимой в Верхней Силезии. Гауляйтер обратил на это внимание. А Гиммлер ему: а для чего же конфискованные СС кирпичные заводы, а для чего же цементная фабрика? Всё это надо использовать активнее, либо КЛ получит несколько предприятий на собственный счёт! Осушение, как и снабжение водой — это чисто технические вопросы, которые должны разрешать специалисты, но которые не должны служить обоснованием бездействия. Расширение строительства следует продолжать всеми средствами. С импровизациями придётся смириться, если вспыхнет эпидемия, она будет беспощадно подавлена! Но доставки в лагерь принципиально не будут прекращены. Предписанные мной полицейские акции должны продолжаться. О трудностях в Освенциме я ничего не хочу знать! Ко мне: а как вы с этим справитесь, решайте сами.

Незадолго до отъезда Гиммлер посетил мою семью и поручил мне надстроить дом — из соображений престижа. Опять он весьма любезен и разговорчив, хотя только что, во время обсуждения, был очень краток и сердит. Глюкс потрясён моими настойчивыми возражениями рейхсфюреру. Он не смог бы мне помочь. Что касается кадровых вопросов, перемещений по службе т. д., он тоже не смог бы оказать мне помощь, у него нет лучших офицеров и младших командиров. Он не может потребовать от других комендантов лагерей сменить хорошие кадры на плохие. «Всё будет не так уж плохо, и вы с этим справитесь!» — таким был конец моей беседы со своим начальником.

Так окончился визит Гиммлера, на который я возлагал столько надежд! Никакой помощи, ни с какой стороны! Я должен был один всё это закончить, должен был помогать себе сам!

Я с головой ушёл в работу. Поблажек не получал ни эсэсовец, ни заключённый. Имеющиеся возможности надо было использовать до конца. Мне ещё приходилось покупать, воровать, отбирать материалы всякого вида. Я должен был помогать себе сам! И я делал это основательно! Благодаря хорошим отношениям с промышленностью,[193] я также собрал множество материалов.

Лето 1944. Гиммлер велел мне прибыть в Берлин, чтобы отдать мне столь роковой и столь жёсткий приказ о массовом уничтожении евреев из почти всей Европы, в результате чего Освенцим стал крупнейшим местом уничтожения в истории, [и] вследствие [чего], — из-за отбора и накопления работоспособных евреев и вызванной этим катастрофической перегрузкой с сопутствующими явлениями, — тысячам, тысячам и тысячам неевреев, которые должны были остаться в живых, пришлось умирать от болезней и эпидемий, которые были вызваны теснотой, недостаточным питанием, непригодной одеждой и значительным недостатком гигиенических установок.

Вину за это целиком и полностью несёт Гиммлер, который игнорировал все сообщения о таком положении, беспрерывно поступавшие ему из компетентных инстанций, — он не устранял причину и не оказывал никакой помощи.

Содержание этого чудовищного приказа я уже изложил в другом месте.[194] При отдаче этого приказа Гиммлер был чрезвычайно, непривычно серьёзен и немногословен. Вся беседа так же оказалась краткой и сугубо деловой.