Комендант потусторонней крепости (СИ)

Я ещё раз тяжело вздохнул, отходя от бега, а потом вытянул вперёд левую руку с зажатым мячиком и начал создавать щит. Силовое поле, подвластное моему биополю и моему воображению, сжало воздух, делая из него слоистый пирог. Мир подёрнулся рябью и исказился, отчего возникло ощущение, что я очутился в огромном круглом аквариуме. Вязкий наружный слой сдерживал ударную волну от взрывов и мелкие пули, заставляя их терять скорость, словно они попадали в баллистический гель. Средний слой был твёрд, как алюминиевая броня. Он заставлял детонировать снаряды и мины. Потом опять шёл вязкий и вспененный слой, рассеивающий осколки и кумулятивную струю.

— Будь осторожнее, — шепнула рация голосом Шурочки.

— Угу, — ответил я и шагнул вперёд. Морось, витающая вокруг, начала крупными каплями стекать по этой огромной сфере, что была два десятка метров в поперечнике, словно по оконному стеклу. Как только я пересёк невидимую черту, из окон стали раздаваться выстрелы. Пули врезались в щит, рождая на нём круги, как камешки на поверхности пруда. Если присмотреться, то можно заметить, что они медленно опадали в лужи и мокрую траву. Я держал защиту, отвлекая основной удар на себя. Это называлось танковать. Термин в числе прочих пришёл из онлайн-игр, и крепко прижился в среде боевых магов, из которых состоял мой отряд.

Из переулка выскочила свора огромных чёрных псов, которая молча направилась к нам. Следом за ними, взметая брызги и грязь, появилось нечто монструозное. Когда-то это было обычным кабаном, но теперь покрытая лакированной бронёй и блестящая изогнутыми клыками тварь мало напоминало лесного зверя. Два метра в холке сплошной ярости. Он снёс ржавую детскую горку, стоящую у него на пути, даже не заметив.

— Начали! — прокричал я, и взмахнул правой рукой. Стоящий рядом жигулёнок с порванными шинами и выбитыми стёклами сорвался с места, брошенный невидимой катапультой. Он врезался прямо в стаю, с лязгом прокатившись по асфальту и подмяв двух псов.

Тяжело загрохотал КОРД, всаживая в кабана и свору пули калибра двенадцать целых семь десятых миллиметра. Они рвали чёрные тела, выкашивая мелочь и заставляя дёргаться вепря.

Краем глаза я уловил, как начали замолкать выстрелы в окнах, где засели мертвяки. Одно тело вылетело наружу, упав мешком на лавочку у подъезда и умерев окончательно.

Володя сделал лёгкие жесты ладонью и гранаты, подвластные телекинезу, полетели в нападающих, взрываясь с хлёстким эхом посреди заброшенного квартала. Осколки оседали на моём щите, столь незаменимом в бою как на открытом пространстве, так и в тесноте города.

Я сжал кулак. Энергия моего биополя прокатывалась волнами по незримой параболе за моей спиной, словно по антенне, а потом быстрыми импульсами фокусировалась в нужной точке. Этими точками становился противник. У нескольких псов взорвалась как спелая помидорка голова. Из полусотни уже осталось два десятка, не будь они так живучи, бой бы уже давно закончился. А так, даже разорванные пополам, они скреблись и ползли вперёд, ведомые одной лишь целью — убивать.

Когда твари подбежали совсем близко, я достал из закреплённых на бедре ножен старинный кинжал с именем Игла, навершие которого было украшено большим янтарём, а потом телекинезом разогнал лужи под ногами, оставшись стоять на небольшом почти сухом пятачке. Твари подбежали ближе. Я шёпотом отсчитал до трёх и усилием воли создал разность электрических потенциалов. Не было никаких спецэффектов, типа молний или призрачного сияния, но существа остановились на месте и стали дёргаться в судороге, поднимая брызги из-под лап и пуская пену изо рта. Семь тысяч вольт — это вам не шутки.

Я повёл рукой и шагнул вперёд. Пятачок сухого пространства двинулся за мной, как тень. Мелочь падала, добиваемая пулями КОРДа и строчащего, как швейная машинка, ППШ. Я подошёл к кабану и с силой всадил в него лезвие древнего артефакта. Янтарь вспыхнул оранжевой лампой, а монстр безвольной тушей рухнул на землю.

— Девять минут, — произнесла Александра в радиоэфире.

— Да. Неплохо, — ответил я, — вот, только некромант ушёл.

— Ещё поймаем его. Интересно, а ради чего они воюют?

— Не знаю, — пожав плечами, сказал я. — Никто не знает, а сами они молчат.

— Скорей бы это всё закончилось, — печально вздохнула девушка.

— Да уж. Я тоже устал. Все устали от войны. Ладно, хватит киснуть. Давайте домой, там уже гость должен подтянуться.

Я спрятал в ножны клинок и уложил в специальный подсумок чёрный мячик с фиолетовыми искрами, уловив напоследок неизменное «ненавижу», слышное лишь мне.

Мы лёгким шагом направились той же дорогой, что преследовали этого некроманта, оставив за собой исковерканные нечеловеческие останки. Под ногами все так же чавкала грязь, и хрустели битые кирпичи вперемешку с осколками стекла.

Зелёные ростки молодых деревьев, пробиваясь к свободе, проросли сквозь остовы обгорелых машин и облупленные скамейки. Им было безразлична наша война. У них была своя борьба за жизнь под солнцем, неспешная, но от этого не менее драматичная.