Комендант Санта-Барбары

– Обработанный бриллиант высокого качества коньячного цвета, если сделать его из того алмаза, который ты крутишь, будет стоить примерно триста-четыреста тысяч долларов в магазинах Амстердама. В Нью-Йорке или в Москве дороже. Но это на той Земле, к тому же пока просто камень, Леонид. Его нужно огранить и при этом не испортить. Но тысяч сорок экю каждый из этих камушков стоит точно. Я не спрашиваю у тебя, есть ли еще камни и какие, это твое дело. Просто будь осторожен, большие деньги могут принести большие проблемы. – Профессор встал и завел кофемашину. Налил две чашки, себе бухнул приличную горку песка и налил сливок. Леонид взял свою чашку, он пил просто черный кофе, без всяких сладких присадок. Хотя вприкуску мог смолоть с десяток-другой кусочков сахара.

Профессор открыл окно, благо ветер был с другой стороны, и раскурил сигару, присев на подоконник. Помолчал, пуская дым на улицу, и поглядел на Леонида, перекатывающего камешки по столу.

– Леонид, ты знаешь, я ведь здесь, в этом мире, со второго сезона. Можно сказать, что я классический неудачник-переселенец. Чамберс сумел прослыть легендой этого мира, а я просто стал профессором в маленькой школе в Техасе. Я не сумел найти ничего особенного, картографировал в Ордене, нашел пару медных месторождений и два угольных выхода. И все. – Док махнул рукой, встал и налил себе полстакана «Одинокой звезды». Предложил было Леньке, но тот отказался. Макнув в виски кончик сигары, док продолжил:

– А ведь я мечтал стать известным. Найти золотые россыпи или нефтяные поля. И ничего. Там, где я искал, не было ничего из того, на чем становятся известными. Медь, уголь, олово. И все. Кроме того, я разругался с руководством Ордена и ушел сюда. Не думай, что я жалуюсь, у меня отличная жизнь настоящего мужчины. Но вот мечты, Леонид, мечты. Я всегда мечтал, Леонид. Надо мной жена подшучивает уже лет тридцать на этот счет. И тут ты с этими алмазами. – Док одним глотком допил виски. – Они есть и найдены явно не вчера. И про них никто не знает. Ты говоришь, что нашел это все в тайнике, в старом маузере. В Форте-Джексоне, а там, кроме янтаря, нет ничего. Разве единичные случаи с золотом или серебряная руда. Не вяжется то, что у мужика есть как минимум десятая часть целого миллиона экю, а он копается в грязных ямах и пьет то, что выдают за виски в салуне Форта-Джексона. Не знаешь, как звали того старателя?

– Док, вот этого не знаю. Он умер месяца четыре назад, мы как раз сюда ехали. Я купил этот карабинчик так, просто для души. Нашел в пенале золото, на пару тысяч экю, и уже здесь нашел в прикладе вот эту захоронку. Хотя… – тут Ленька почесал затылок, – знаете, док, по-моему, затыльник с приклада не снимали лет восемь, пожалуй. Может, поменьше, но не намного. В головках шурупов была нехилая такая ржавчинка. Так что совершенно не удивлюсь, если карабин с тайником поменял не одного владельца. Попробуй догадайся про закладку в прикладе, кто будет накладку затыльника снимать? Это в пенале-то спрятать недолго, там сам Бог велел.

– Лень, я почти уверен, что это фэнтезийные алмазы с примесью железа. Как я уже говорил. Очень редкие и дорогие. – Док покатал камешек в руке и вернул все три алмаза Леониду. – Ты их запросто можешь прямо завтра сдать в наше отделение Банка Ордена, получишь аванс и окончательный расчет после того, как просохнут дороги и алмазы отвезут в ближайший центр оценки. Но я тебе предлагаю подумать и повспоминать. Может, что-нибудь найдется, дающее след для изысканий. Леонид, алмазные копи – это способ увековечить имя. Подумай.

– Док. Лучший способ увековечить имя – дети. У вас потрясные дочери, по ним половина Техаса сохнет. Ковбои в клуб сейчас за сотню миль добираются. – Панфилов засмеялся. – Чамберс, может, и легенда, но он потомства не оставил. А ваши Элен и Сьюзи завидные невесты.

– Это верно, – довольно заулыбался профессор. – Ты запомни, Леонид, мало что так греет сердце, как смех дочерей.

У дока Хагри дочери с тремя подругами держали небольшой кантри-клуб. Фактически бывший амбар, вычищенный и выкрашенный. Девушки создали кантри-бэнд, играли и пели. И к ним на танцульки собиралось немало народа, создавая здоровую конкуренцию стрелковому клубу и салунам.

В общем, Ленька тогда пообещал доку подумать, после чего спрятал алмазы в свой инструментальный ящик в школе. Некогда было, Аламо живет по американскому ритму. Настоящему, глубинному. Много и тяжело работает, мало отдыхает. И Леониду это нравится. Хороший городок.

Покатав синий камешек по столу, Леонид положил его и собрал золото в бумажный кулек. Шелковую тряпочку, флешки с еле найденной старой «Сонькой» (здорово удивившийся владелец небольшой радиолавки на северной окраине Аламо все-таки нашел телефон этой модели среди разного хлама) и кулек с драгоценностями Ленька упаковал в небольшую папку. Отдаст доку Хагри, пусть думает. Все равно Ленька смотрит на эти шифры и цифры как баран на новые ворота.