Комендант Транссиба

Разведчики наметили себе места для ночной отсидки, потом, в сумерках, бесшумно прокрались к ним и затаились. До атаки на конвой к зданию тихо и неспеша, но выдавая себя шуршанием одежды и сопением, подошёл вот этот бородатый мужик. Они начали его мягко крутить, но он воспротивился и порвал на себе одежду. Может, с ним был кто-то ещё, но после шума затаился. Разведчики не стали никого искать, а быстро отступили по еще засветло намеченному пути. Вскоре они услыхали стрельбу на станции, собачий вой, увидели сполохи прожекторов и решили пересидеть суматоху на крыше какого-то здания. Когда переполох стих, выждав с полчаса, двинулись к вокзалу. И вот, доставили языка.

— Молодцы! — Набоков пожал ему руку и приказал: — Контрразведку позови.

Терпеливо дожидавшийся окончания разговора Гилёв сообщил ему, что для задержанного уже подготовлено камера в комендантском вагоне, наручники и ножные кандалы.

Бородатый засопел так, что верхняя губа прилипла к носу. Он нагнул голову, как бы съёживаясь в клубок, защищая себя, и искоса посмотрел на Гилёва. Руслан же сел на диван напротив и нахмурился. Он привык добывать информацию, но быстрыми и жёсткими методами. Сейчас ситуация к такому поведению, видимо, не располагала. Бородатый был первым человеком, встреченным за Уралом. Набоков подумал, что возможно, он член местной общины. И хотя уже есть пострадавшие, но никто не погиб. И может быть, удастся найти с аборигенами общий язык, заключить союз. А говорит с ним пусть профессионал в таких делах, как добывание сведений.

Начальник группы контрразведки Татьяна Сергеевна Львова прибыла с одним из своих оперативников, мрачным, медведеподобным Алексеем Пруткиным. Тот принёс с собой сумку с инструментами. Львова, высокая, стройная, с профессионально поставленным давящим взглядом, от которого непривычному человеку хотелось залезть под стол или просто убежать, глянула на аборигена, и подсела к Набокову.

— Вы бы отпустили парней, — она кивнула в сторону Гилёва и разведчиков.

— А и правда, — Руслан повернулся к ним и разрешил отдыхать.

Львова, не обращая внимания на бородатого, завела разговор о сегодняшнем обеде. Оказывается, она не успела перекусить, так как моталась по городу, а порцию на камбузе не оставили. Пришлось временно вставать на довольствие к артиллеристам. Набоков сочувственно качал головой. Он понимал, что этот разговор не для него, а для задержанного. Тот сейчас вслушивается в каждое слово и гадает, что с ним будет. Ведь при допросе главное приковать внимание хранителя информации, заставить его напрячься, раскачать его эмоции. От напряжения он неизбежно начнёт ошибаться. Пойдут нестыковки, а ими можно его укорять, обвинять во лжи. От этого допрашиваемый ещё больше разволнуется, раскраснеется, и станет ещё хуже соображать. И поневоле проговорится. Лишь бы не замыкался, не молчал. Но для оживления разговора есть Лёша Пруткин.

Львова вновь глянула на бородатого. Тот успокоился, слушая обеденные разговоры, и шмыгал носом. А так нельзя. Надо ему волноваться.

— Лёша, что ты стоишь? — удивилась Татьяна Сергеевна. — Доставай приборы. Время позднее, спать пора. Быстро его изрежешь и всё. Завтра же рано вставать.

Подручный молча достал из баула разрисованную фиолетовыми цветочками клеёнку, расстелил её на столе. Вынул клещи с крючками на ручках, посмотрел на аборигена, на клещи, убрал их обратно.

— Он же обмочит тут всё, — Лёша повернулся к Набокову, бесстрастно наблюдавшему за ситуацией. — Давайте его на путях разрежем.

Руслан сделал вид, что думает. Меж тем из сумки появились блестящие тонкие ножи с прямыми и изогнутыми лезвиями, какие-то коробочки, внутри которых позвякивал металл, молоток, странно выгнутые пинцеты, шприцы, спиртовка и прочий инструмент контрразведки.

— Тебе иголки под ногти какие загонять? — неожиданно громким чистым голосом спросила Львова

— А? Что? — бородатый как очнулся и откинулся назад, подальше от страшных железяк. — Какие ногти? Вы что? Что вам надо?

— Иголки под ногти тебе раскалённые или холодные? — уточнила Львова. — Горячие больнее, но зато пальцы быстрее немеют.

Лёша загремел коробочками и не спеша разжёг спиртовку. Абориген тяжело задышал, не отрывая взгляда от синего язычка пламени.

— Кто ты такой? — Львова дёрнула его за бороду. — Хочешь жить? Жить хочешь?

— Да, да, — забормотал тот. — Я хочу.

— Если хочешь, говори. Как тебя зовут!!?

— Саша. Саша с Уралмаша, — бородатый глубоко вздохнул. — Я тут живу. Вас мы за бандитов приняли.

Ещё зимой на вокзал прикатили два небольших поезда. К одному была прицеплена бронированная дрезина. С них сошли вооружённые люди и начали рыскать по городу. Но собачьи патрули их вовремя заметили и предупредили своих вожатых.

— Как это предупредили? — уточнил Набоков. — Они говорящие, что ли?

— Да нет, нет, — пленник замялся, подыскивая слова. — Девчонки могут с ними общаться, командовать, руководить в общем. Они как-то разговаривают между собой.

— А коршунов тоже девчонки наводят? — Руслан пристально посмотрел на него. — Ну-ка, расскажи.