Комендантская дочка. Книга 2

Элия и сама не знала, в какой момент эта абстрактная богиня стала для неё живой упрямицей. Девушка уходила подальше от повозки и высказывала все свои обиды и требования. Каждый день.

Иногда злость или досада были настолько велики, что надо было пять - шесть повторений, пока едкие слова становились пустым звуком, а гнев улетучивался, замещаясь спокойствием. А что такого? Её никто не слышал, кроме неё самой.

Элия бунтовала и кричала в далёкий горизонт, била эту враждебную землю, вырывала с корнями траву. И возвращалась к повозке опустошённой. Наверное, от очередной неудачи.

Сегодня снова было безветренно, а на завтрак ожидала лепёшка из вчерашней недоеденной каши.

- Доброго утра, мудрейший.

- Каждое утро доброе.

Наверное, день на четвёртый её перестала бесить эта фраза. Сейчас она слабо улыбнулась и даже попыталась кокетничать:

- Не каждое утро вы встречаете с красивой девушкой.

- Это, конечно, одно из удовольствий жизни, - согласился шаман и неожиданно сам продолжил разговор, - скажи, о ком ты каждый день думаешь?

- О родителях, - тихо ответила Элия.

В самом деле, она уже почти не вспоминала ни своих гарнизонных поклонников, ни Хельрига с Варьяной, иногда задумывалась о судьбе Катисы и Майры, а вот ситуации с мамой или отцом постоянно всплывали в памяти.

И вдруг ей захотелось рассказать, она выпалила, пока не передумала:

- Знаете, мудрейший, почему-то я постоянно с ними спорю в голове. Я подвергаю все их наставления переоценке, всё ставлю под сомнение, как будто мне снова тринадцать лет. И мне хочется совершать странные поступки. Я что, тронулась умом? Это так и случается?

- А сама ты как думаешь?

Суан так смотрел на неё, словно она говорила что-то необычайно важное, и ни одного «Хочу!» не отражалось в его глазах.

«Если он с таким же вниманием слушает эту свою Степь, то ничего удивительного, что она ему отвечает!» - мелькнула у неё мысль.

- Немного тронулась, - пошутила Элия и тут же посерьёзнела. - Мучительно думать, что родители могли быть неправы, и именно по их советам я совершала самые грубые ошибки в жизни.

- Ошибок не существует, всё есть закономерность и необходимо. Позволь мне предположить, - сказал шаман.

Она торопливо кивнула.

- Обычно людям мучительно то, за что они сами себя осуждают.

- Да, вы угадали, осуждаю, - сразу согласилась Элия, - отец с мамой дали мне всё. Я даже и не знаю никого другого, кому бы настолько повезло в жизни. Я ни за что не хотела бы изменить свои детство или юность. И очень недовольна тем, что чем-то ещё недовольна! Это смешно звучит, да?

Она никогда не распахивала душу перед другим человеком. Даже перед мамой. И в первый раз в жизни раскрывалась перед самой собой, как будто для того, чтобы стать настолько откровенной, потребовался чужак, кто не будет в ней видеть объект желания или полезный инструмент. Ей почему-то было стыдно и страшно. Но ещё больше - с каждым словом ей становилось легче.

Он даже не улыбнулся на её попытку пошутить, как бы невзначай уточнил:

- Ты сказала «будто снова тринадцать лет»?

- Ну да, вы знаете, мудрейший, происходит период роста, когда дети отвергают воспитание и ведут себя отвратительно и странно.

Шаман тонко улыбнулся, выжидающе глядя на неё.

Эли медленно проговорила:

- Значит... возможно ли... у меня новый период роста? Но... я уже взрослая!

- А что такое рост?

Она неловко засмеялась:

- Право, мудрейший, это же вопрос для маленьких детей!

- Разве?

Пришлось задуматься и высказать свои тайные опасения:

- Рост - это. изменение?

Согласен, - кивнул шаман.

Я меняюсь?

Он снова смотрел молча. И Элия ответила сама себе:

- Да, я уже не та, что была в Южной. А какая? Это я так становлюсь шаманкой?

Суан засмеялся. В первый раз за всё это время Эли увидела мудрейшего таким весёлым, и странно, но её нисколько не обидел смех над её вопросом.

- Ты уже шаманка, Элия! Все ответы находятся в твоей голове. Только и осталось -измениться так, чтобы у тебя всегда был доступ. Как показывает мой личный опыт, вопросы для детей, неудобные и очевидные, очень могут помочь на этом пути. Если ты, конечно, хочешь идти в этом направлении.

- У меня есть выбор? - саркастично спросила она, сердито махнув рукой в сторону пустой степи.

- Только ты решаешь, - отозвался шаман.

- Хочу я идти или нет? Есть выбор или нет? - неожиданно обидчиво проворчала Эли.

Мудрейший Суан не отреагировал на этот всплеск и, когда она уже хотела вставать, чтобы снова идти в степь, негромко сказал:

- Меня несколько удивляет одна тонкость.

- Моя бездарность? - Элия выпалила то, что сильно задевало её уже несколько дней.

- Ты пытаешься говорить с Великой моим способом. А не своим. Я полагаю, что начинать разговор надо на том языке, который ты сама понимаешь.

- Это как? - не поняла Элия.

- Как ты заклинала ветер? - напомнил мудрейший.

- Танцевала, - непонимающе сказала она. - Но здесь нет музыки. И зрителей.

Он улыбнулся:

- Когда ты говоришь «но» - наступает время детских вопросов. Бывают ли танцы без музыки? И если хочешь говорить с Великой Степью, кто тебе нужен в зрителях?

- Я... я... попробую!