Комендантский год

– Есть несколько слоев. Внешний– для общих коммуникаций. Внутренний– для себя любимого. То, что между, работает по необходимости, или на туда, или на сюда. Наружу периметр можно расширяется сколько угодно, без проблем, а вот внутрь сжимается не особо. У каждого он, конечно, свой, но в общем случае– расстояние вытянутой руки. И пока чужое поле находится дальше хоть на волосок, все в порядке.

– А если приблизится?

– Тогда возможны варианты.

– Какие?

– Головная боль. Тошнота. Рвота. Судороги. И так далее, со всеми остановками.

– Хочешь сказать…

– У вас такого разве не было?

– Чего?

– Чтобы неприятно становилось, когда кто-то слишком близко оказывается?

– Ну… Иногда.

– Потом будет заметнее. В следующем поколении или через одно.

– Это из-за контура?

– Агась.

– И оно всегда так?

– В смысле?

– Каждое мгновение? И нужно постоянно соблюдать дистанцию?

– Ничего сложного. Оно ж на автомате делается.

Нет, не люди они вовсе. Микроволновки. Точнее, радиотелефоны. Бытовая техника с плохим экранированием. Сборочного цеха только единого нет, судя по всему. Или все-таки есть?

– Но как вы тогда вообще…

– Спариваемся?– хихикнул Вася.– Да получается как-то, время от времени. Сами удивляемся.

Наверное, кто-то из партнеров терпит другого. А может, оба, что было бы, конечно, честнее. Но одно дело– продолжение рода, для него пары контактов хватит, а у них же, насколько понимаю, и семьи имеются. Живут вместе, то есть. Годами. Неужели вот так же шугаясь друг друга по всему дому?

– И оно никогда не проходит?

– Что?

– Это… Неприятное. Когда кто-то рядом, ближе, чем надо.

– Привыкаешь.

– И больше никак?

– Да больше ничего вроде и не надо. Или ты сейчас о чем-то другом говоришь?

Я бы сказал, если бы мысли так не путались.

Поля, волны, диффузия, интерференция. Логично. Разумно. Но должно ведь быть что-то ещё, правильно? Чувства. Взаимность. Взаимодополняемость. Хотя бы на физическом уровне. То есть, на электромагнитном.

– А так, чтобы… ну… когда вторая половинка или вроде того?

Кажется, Вася устало потер переносицу.

– Чтобы как шестеренки зацеплялись?

– Ну да. Например.

– И чтобы раз и на всю жизнь?

– Разве это плохо?

– Это утомительно.

– Но…

– Нет у нас таких ограничений, Лерыч. В прошлых жизнях разве что, немного похожее наблюдалось. Давным-давно. А потом все выправилось и нормализовалось.

– То есть, никакой любви?

Он вздохнул так тяжело, что я невольно почувствовал себя виноватым.

– Любовь никуда не делась. Только она теперь больше тут обретается,– мне постучали пальцем по затылку.

– Любите только умом, что ли? А как же…

– Химия, гормоны и остальное?

– Ага.

– Ты реально считаешь, что мозг тут ни причем?

Чисто с точки зрения физиологии, наверное, он все правильно говорит. В конце концов, другого органа управления нету. Потому что и этот их второй контур тоже часть нервной системы. И в каком-то смысле я посредством медузок ведь тоже…

Черт.

Черт-черт-черт.

Это, конечно, не более, чем прототип, но все же. Более развитое и совершенное состояние вполне могу представить. Особенно учитывая, что их память хранит в себе не просто образы, а ещё и все тактико-технические характеристики, то есть, модель при необходимости строится идеальная. Самая точная копия из всех возможных. А уж ощущения…

Если даже моё примитивное устройство справляется на ура, что же чувствуют они?

– Ты бы уже отвисал, Лерыч, в самом деле.

– Зачем?

– Затем, что представление начинается.

Часть 6

Да оно мне и раньше нужно не было, а уж после только что увиденного балета и вовсе потеряло актуальность. Только если ради проформы посмотреть. Расширения кругозора, ага, хотя дальше, пожалуй, уже не надо: имеющегося за глаза и за уши хватит.

Ну зато теперь стало понятно, почему команда вечно группируется одним и тем же образом, когда собирается вместе. Я-то думал, что этого требуют инструкция, устав и регламент, а на деле все оказалось гораздо проще. Одна и только природа. Человеческая. Но возникает другой вопрос.

А как со мной-то все происходит?

Вроде бы адъютант не ходила рядом только слева или только справа. Даже приближалась, что называется, вплотную, телом к телу. Ей тогда было неприятно? Или даже больно?

Ещё мышку можно вспомнить, которая дистанцию тоже не слишком держала, особенно наедине. Что она чувствовала в тот момент? Если тоже боль, то…

– Варс.

– Может, отложим пока нашу викторину?

– Это важно.

– Так, что подождать не получится?

– Да.

– Эх… Ну давай, только быстро.

– У меня же нет такого поля, как у вас, да?

– Риторические вопросы лучше задавать себе самому.

– Я серьезно. Поля нет, так? Значит, вы можете приближаться ко мне безо всяких ощущений? В смысле, голова не болит и все такое?

– Ощущения есть.

– И какие?

– Удивительные,– огрызнулся Вася.– Лерыч, имей хоть немного уважения, а? Люди же стараются, если ты не заметил.

Это точно. И зрители, и актеры. Первые заняли места в выстроенном амфитеатре, вторые начали выдвигаться в его центр. По очереди.