Комендантский год

Лица, как такового, тоже не виднелось. Человеческого. Вместо него в тех же кожаных складках, только в районе черепа, мелькали темные бусины, кажется, не меньше пяти над каждой скулой. Но отвратительнее всего выглядел рот, округлое безгубое отверстие, непрерывно сжимающееся и разжимающееся, выталкивая наружу…

Значит, оно все же было пузырем. В своем роде. Только не мыльным, а слюнным.

– Бежать. Прятаться.

Бесплатный совет? Спасибо, я как-нибудь сам, своим умом обойдусь.

– Бежать.

О, теперь звучит уже, как предложение. Наверное, со мной хотят поиграть напоследок. Аппетит нагулять надо, а иначе, чем гоняясь за обреченной добычей, этого не сделать? Нет уж, обойдется. Судя по тому, как эта тварь легко перепрыгивает с плитки на плитку, минуя целые витки коридора, если бы я и убежал, то не дальше дверного проема. А раз уж отступление невозможно…

Моя палка-ковырялка, которая вовсе и не палка, как выяснилось, вроде способна давать отпор нападающим, но вот только с какой дистанции? Жорика тогда дернуло током шагов с двух, не больше. И петухов разнимать пришлось, подойдя вплотную. А приблизится ли охотница на нужное расстояние? Уверенности нет. Тем более, она не торопится: делает паузу после каждого прыжка и усиленно двигает челюстями, от чего слюны повисает на складчатых брылях все больше и больше.

Нет, не будет она в контакт входить, а плюнет издалека. Что случится потом? Искренне надеюсь, что мне будет уже все равно. Но если все же получится дотянуться, мало этой твари точно не покажется.

– Бежать!

Ещё и злится, когда что-то не по ней? Это хорошо. Может, потеряет бдительность хоть чуть-чуть, тут я её и…

– Тоже мне, фитнес-инструкторша нашлась! Срам и только.

То, что голос звучал откуда-то из-за моей спины, удивления не вызывало. Но то, кому он принадлежал…

– Стоять!

– А упасть и отжаться не надо?

Эти интонации невозможно забыть, если хотя бы один раз услышал. Вроде бы и совершенно девчоночьи, задиристые, но Васино упоминание о солидном возрасте тут как тут, а значит, поневоле находишь в Няшином голосе что-то куда более серьезное, чем юношеский задор. И очень опасное.

– Так вот значит, какой заказ ты у меня увела из-под носа? А что, я даже рада. Уж больно гнилой он был с самого начала.

– Стоять!

– Да застоялась уж, пора б поразмяться… Но поперед батьки не полезу, не то, что некоторые. Потому как у него на тебя наверняка свои планы имеются и…

– Нет никаких планов.

Она хищно хмыкнула, уже практически мне на ухо.

– Ну, раз нету…

Я не буду на это смотреть. И нет, вовсе не потому, что зрелище обещает быть кровавым или просто мерзким.

Я не хочу увидеть, как Няша выглядит на самом деле, а значит, пора возвращаться в дымный кокон. Но сначала, конечно, подтвердить, а то вдруг передумает?

– Она вся твоя.

* * *

Звуков не было. По крайней мере, различимых и поддающихся хоть какой-то интерпретации, монотонный "белый шум" не в счет. Да и его почти не было слышно: так, что-то на пределе восприятия, как будто уши заложило в скоростном лифте. Поэтому голос Няши, вернувшейся со своей охоты, прозвенел почти оглушающе:

– Тук-тук-тук! Обслуживание номеров!

А потом в дыму показалась её ладошка.

Нескольких взмахов явно оказалось недостаточно, чтобы разогнать окружившую меня пелену, но и получившихся разрывов хватало для ориентации в пространстве. В моем личном и насквозь виртуальном.

– А ты талантливый, если по твою душу послали сирену,– задумчиво констатировала Няша, катая во рту…

Оно могло быть леденцом на палочке. Хотя если судить по тому, с каким хрустом в него врезались острые зубы, происхождение "лакомства" не вызывало сомнений. Косточка это. С хрящиком. Отломанная от.

– Сирена?

– Умгум.

– Такая… страшная?

– Да не особо. Ежели умеючи подойти… Но ты же не об этом?

Полагаться на школьную память целиком и полностью было бы опрометчивым поступком, особенно на легенды и мифы древней Греции, заслушанные в адаптированном варианте, но вопросы возникали, ага. Правда, не по существу: раз выбрано именно это слово для обозначения противника, все, что нужно знать, уже находится в нем. А внешний вид… Как говорится, с лица воду не пить.

Одно следует из другого, причем совершенно естественно. Они же могут произвольно менять видимую картинку, значит, визуальные достоинства и недостатки не имеют особого значения. Вот только хорошо бы заранее узнать, в чем состоит исключение из конкретно этого правила.

– Спасибо.

– За что?

– За… неё. То есть, за то, что её больше нет.

– Да ну, это не в счет. В смысле благодарности. Дело чести оплате не подлежит.

Я могу спросить. Могу даже расспросить. Засыпать её вопросами по самую рыжую макушку. Но зачем, если и так все понятно? Почти все.

– Личный враг?

– Дня три как.

– Из-за заказа?

– Из-за породы.

Няша покрутила в пальцах начисто обглоданную косточку, смерила взглядом, оценивая результат, и спрятала трофей в карман. Накладной. Один из многих, превративших её хлипкую фигурку в подобие ананаса.

– Память предков, будь она неладна. Зов крови.

– Вы с ней… твои родичи с её родичами враждовали?