Комендантский год

До этого момента я искренне полагал, что по гравитационным колодцам можно лететь только в одном направлении, но Вася, похоже, умел нарушать любые законы, даже законы физики: он двигался мне навстречу, плавно и медленно. Так медленно, что в глаза друг другу мы смотрели, наверное, целых пять секунд. А потом от моего терпения осталось меньше следов, чем от лопнувшего мыльного пузыря.

Я дернулся к ближайшему выходу, почти промазал, больно проехался боком и спиной по ребрам переборок, плюхнулся на пол чуть ли не плашмя и заорал:

– Адъютант!

Вопреки обыкновению, блондинка откликнулась не сразу, видимо, чем-то была занята в эту самую минуту, но собеседник у меня все-таки образовался. Вася, которого экстренное торможение явно ничем не напрягло, присел на корточки рядом со мной и ласково поинтересовался:

– Что, снова мамку кличешь? А самому слабо со всем разобраться?

На ноги я поднимался, кажется, опираясь о стену. И не потому, что растерял последние силы, просто ничего не видел вокруг себя. От ярости, обиды, злости и всего остального, что целую неделю пытался давить и изничтожать.

– Или просто ручки марать не хочется?

Хочется. Ой как хочется! До крови и соплей. Так хочется, что в глазах двоится. Или даже троится? Нет, это уж слишком! И одного Васи было для меня слишком много, а когда он ещё и распадается на десятки копий, дрожащих, как марево над перегретым асфальтом…

Слой на слое и за слоем. Торт "наполеон", только что без крема. Рисунок, повторяющийся на каждом уровне. Схема электропитания, продублированная вглубь невесть сколько раз. Вагончики цветных импульсов, составами снующие туда-сюда, пока где-нибудь не загорится красный свет. Красный, как кровь, пульсом гремящая у меня в ушах.

Боксировать я никогда особо не учился. Так, баловался немного, со школьными приятелями, пока бесплатный кружок не закрыли. Но кулак вошел в Васину грудь словно сам по себе и видимо туда, куда нужно, на вздохе, не встретив ни малейшего препятствия на своем пути. Кажется, вообще пробил лохматого друга-недруга насквозь, выходя с другой стороны.

Наверное, именно это и вернуло меня к реальности: испугался, что застряну, поспешил дернуть руку обратно, отлетая к стене, и стукнулся затылком. Но у нормального человека все поплыло бы перед глазами как раз только сейчас, а моё зрение наоборот прояснилось, четко и резко показывая мне коридор, в конце которого наконец-то нарисовалась блондинка, и Васю на линии между нами. Сначала стоящего, а потом бревном валящегося на пол.

* * *

Слова насчет марания рук оказались пророческими: в следующий раз я бы очень хорошо подумал прежде, чем положиться на собственные силы. Хотя бы потому, что исчерпание их резерва отражалось на состоянии организма далеко не лучшим образом.

Как водится, все полученные повреждения всплыли на поверхность не сразу, а только наутро, и рука если оставалась все ещё похожей на часть тела, то явно не моего: один большой синяк от кончиков пальцев почти до самого плеча, с разводами, напоминающими мраморные. Цветовая гамма– как если бы негр, наверное, вздумал ширяться отбеливателем, только постоянно не попадал в вену. От светло сиреневого до шоколадно-лилового, ага. Плюс что-то вроде ожогов, иначе откуда бы взяться опаленным волоскам на предплечье? И боль, конечно. Ноющая, тянущая, эхом отдающаяся в затылке.

Рукава фуфайки я стягивал с матами и слезами, одеть что-то взамен не представлялось возможным, только и оставалось, что спрятаться под одеялом, надеясь на облегчение, во время которого удастся поискать на складе хоть какое-нибудь средство. От глупости.

Можно было догадаться сразу, что ничего хорошего не получится. Или вообще разбежаться и со всей дури воткнуться в стену, эффект, наверное, был бы очень похожий. Гвозди бы делать из этих людей, м-да… Броня у него вместо мышц, что ли, танковая? Тогда странно, что я себе кости заодно не переломал. Хотя и нынешнего гудения во всем теле достаточно, чтобы сойти с ума. Если, конечно, ещё осталось, с чего сходить.

Нет, впредь никакой самодеятельности! Есть у тебя специалисты под рукой, вот и пользуйся их услугами. Даже когда обидно и оскорбительно. Все равно лучше засунуть гордость в одно-единственное место, чем потом долго и мучительно лечить все остальные.

Да и что мне сейчас доступно из лекарственных средств? Только тепло и покой. Впрочем, возможно, их вполне хватит, если…

– Долго собираешься бюллетенить?

Я, конечно, в смысле внимательности тот ещё олух, но ведь только что никого рядом слышно не было! Выглядывал даже нарочно, потому что послышались то ли шорохи, то ли вздохи.

Не дождавшись ответа, Вася поступил ровно так же, как это наловчилась проделывать блондинка: надул из одеяла парус. И присвистнул, оценивая масштаб повреждений:

– Эк тебя…

К слову, сам он тоже выглядел не ахти как. Конечно, палитра его внешности была куда ближе к обычной и нормальной, чем моя, но общая изможденность обнаруживалась невооруженным взглядом. Значит, и я его зацепил ощутимо? Что ж, как говорится, мелочь, а приятно.

– Не делай так больше, ладно.

– А то что?