Комендор

И когда первый из них как-то плавно и медленно проскочил мимо меня, я изо всех сил сверху вниз, с разворота, ударил топором по бедру второго, отрубив ему ногу напрочь. И, выхватив из-за пояса ракетницу, выстрелил в глаз притормозившему и оборачивающемуся на звук удара и удивленный вскрик первому. Точно попал, преследователя сбило с ног, а в глазу яростным белым пламенем горела магниевая смесь. Вот только падал он медленно, а второй только разевал рот для крика, глядя на валяющуюся отдельно ногу и хлещущую из артерий кровь.

Время вернулось в нормальное течение, подстреленный наконец упал на землю, а я рванул за ствол винтовки второго, вырывая ее из рук падающего парня. По ушам резанул дикий вопль, на поляне густо пахнуло кровью и дерьмом. А я, на мгновение удивившись магазинке, рванул кверху загнутую рукоять затвора, проверяя наличие патрона в патроннике. Да и вообще надо понять, что это такое и с чем его едят и как из этого стреляют.

Серая тушка патрона была на месте, я загнал затвор назад и, прицелившись, хотел выстрелить в орущего парня, но тот уже затих, видимо потерял сознание от кровопотери. Оглянувшись на первого, я подошел к тихо лежащему, уже с потухшей глазницей, загонщику и поднял его винтовку. Обычная короткая трехлинейка, мы с такими на седьмое ноября по Севастополю разгуливали, изображая революционные патрули. А парень уже того, готов, кстати. Меня едва не вывернуло, от взгляда на страшную черную дыру вместо глаза, а после повторного взгляда на отдельно валяющуюся ногу второго меня все-таки вывернуло. Но, блевать мне особо некогда, и потому на подгибающихся ногах я побежал в сторону опушки, надо занять оборону, там голый склон, хрен они у меня по нему пройдут.

В это время внизу, с той стороны холма, на берегу моря, пожилой моторист склонил голову набок и сказал по-немецки:

— Все. Златан и Вуйко мертвы. Охота закончена. Альберт, свяжись с «Тунцом», пусть аккуратненько идут сюда. Надо бы эту яхточку забрать, она почти целая.

— Но… — заикнулся было один из его помощников.

— Охота закончена, у молодых был шанс, они его не использовали. Лезть за тем, кто только что убил двоих, я не буду. И кроме того, это был некромант, похоже. То есть, он нас чует, где мы и сколько нас. Займите оборону по гребню, но на ту сторону не лезьте и не высовывайтесь, под случайную пулю не подставьтесь. Не хмурься, Альберт, эти болгары нам никто, а тут хороший кораблик. Удачно причалили, удачно. — И моторист похлопал по борту яхточки.

До самого вечера я провалялся под удобным выворотнем на краю леса, кормя налетевших комаров и наблюдая за гребнем, стараясь углядеть, что там, прямо, справа и слева. Все-таки, имея под руками моторку и сейнер, нет нужды ломиться в лоб, на возможную засаду. Вполне можно отойти на пару километров левее или правее и высадить десант там. А еще можно вызвать полицию или национальную гвардию с вертолетами. Гребаные натовцы. Нет, нам много чего рассказывали и показывали, и по ТВ, и политруки, да и ребята знакомые, прошедшие Афган… но что вот такое может случиться со мной, пусть и вроде как в будущем. Долбаный капитализм и его принцип «человек человеку волк». Не поздороваться, не спросить, а сразу устраивать загонную охоту. Неужто американские боевики сняты по жизни? Тогда я могу понять Джона Рэмбо, озвереешь с такой жизни. Сказка, конечно, сказочная, особо про тот же Вьетнам и Афган, но понятно, почему амеры в нее поверили.

Но нет, никто за мной не погнался, никто не обходил с тыла и флангов. Только двух наблюдателей учуял, скорее, а не разглядел, и как будто с той стороны, на берегу, копошение нехилое. Хотя, чего уж там, яхточку наверняка утащат. Там-то делов, прокопать канаву и буксиром сдернуть на воду. Для пяти мужиков работы на три часа. Эх, жалко кораблик, я-то на него губу раскатал.

Кстати, над нами прошел еще один дирижабль. Интересно, у них тут что, постоянный маршрут? Красивы эти воздушные гиганты, обманчиво легковесны и неторопливы, и очень изящны. Вот бы полетать на таком. Жаль, ни на одном «СССР» и «Аэрофлот» не написано. Наверное, наши в загранку не летают.

Пока валялся, успел немного изучить оружие и стукнуть себя по лбу. Ведь я запасные патроны с тел не взял, болван! Так что у меня всего двадцать в магазинке с отъемным рожком, вроде как испанской, и что меня удивило, целых семь в мосинке. И патрон отличается от привычного — винтовочно-пулеметного, без закраины, и вроде как диаметром поменьше.

Ближе к вечеру наблюдатели снялись, и берег, по моим ощущениям, опустел. Не знаю, как мне это удается, но буквально с каждым часом я все лучше людей ощущал, да и не только людей. То же стадо коз-косуль, не видя, но мог точно про каждую рассказать. А еще что-то ощущалось там, где я видал руины, что-то темное, нехорошее. Ну нафиг, туда даже не сунусь.

Выждав какое-то время, я не выдержал и поднялся на гребень. Знаю, что глупо, но вот терпежа не стало, охота было проверить, прав я или нет. Да и если всю жизнь бояться, то проживешь как премудрый пескарь и сдохнешь так же глупо.