Комерс: Тем, кто не дожил

Конечно, это всего лишь милые шутки, популярные при общении с деловым партнером. Но отношения Володи с кайфами напрягали, и чувствовалось, что добром это не кончится. Так оно в конце концов и получилось.

Женя, наблюдая все это, зверел еще больше. Тем более, повторюсь, я действительно расслабился. А в таком состоянии недолго и проглядеть, как подступает большая беда.

Но беда еще только подступала, а общее ощущение было до неприличия комфортным – вот прямо как перед крахом имени «МММ». Денег полно, дела идут по накатанной, а в Иваново можно и Евгения сгонять: после переезда семьи его любовь к командировкам не сильно уменьшилась. Тем более что и ездить приходилось меньше: худо-бедно взаимозачетные цепочки мы выстроили, и значительная часть работы переместилась в Москву. Один из клиентов тверских швейников держал в столице большой склад, и весь товар мы сразу скидывали туда; это сильно упрощало процедуру.

Проблема в том, что расслабление происходит не в жизни, а в голове – прямо как булгаковская разруха. Опять возникло подленькое ощущение крутизны: все достигнуто, и дальше жировать будем. Всего-то за неполных полтора года дураки не учатся даже на своих ошибках. Одна из которых – непонимание правила «главное – не заработать капитал, а удержать его», о чем нам с Доктором когда еще Давик говорил. Вот и получается, что, когда цель достигнута (причем и цель-то не особо большая: так себе капиталец), развитие выключается. А с ним – и самосохранение. Сколько ж раз на одни и те же грабли…

Так или иначе, опять пошло наслаждение крутизной. Небольшой штрих: опять возобновился роман с Настей, на сей раз – по телефону. Моя вечная проблема все же уехала к мужу в Штаты, но жили они плохо, все шло к разводу (этим вскоре и закончилось). Настя жаловалась на мужа, плакала – и все это со Флориды и, само собой, за мой счет. В «лучшие месяцы» я наговаривал баксов по пятьсот – шестьсот.

Но не телефонной романтикой единой. Дошло до того (этого раньше вообще никогда не наблюдалось), что я решил приколоться от роли «папика». Довольно мелкого, прямо скажем, но и тем не менее. Нашел в коктебельской тусовке девку со смешной фамилией Парийская – и давай удовлетворять ее прихоти.

Нет, не похоти, а именно прихоти. Которые сводились по большей части к пожеланиям модно клубиться. Три-четыре довольно пафосных клуба за ночь, коктейли, пляски… А к шести утра надо барышню домой отвезти.

Тем более что в шесть утра ничего особо уже и не хочется. Благо, что тщеславие пощекотать уже вполне удалось: Ирка вполне вписывалась в мои стандарты, и даже с запасом. Маленького роста, с роскошной гривой темно-коричневых волос и отменным бюстом – даже, пожалуй, слегка выходящим по размеру за рамки моих предпочтений.

Казалось бы, бери да еби, но моя версия «папиковщины» почему-то предусматривала другие сценарии. Гордыня – опасный грех; как выяснилось, иногда она даже сильнее похоти.

Девушку такой папик тоже вполне устраивал. Ну а чего: неглупый, веселый, к тому же при деньгах, прикинутый и по кабакам модным водит. А для половой жизни был какой-то не то друг, не то сожитель. То есть комплексов особых у девушки не было (если хорошо попросить – не откажет), но и в койку не сказать чтобы очень стремилась. А я, как было указано выше, не просил и не настаивал.

– Ну и сколько вы на эту Парийскую за последний месяц потратили? – ядовито поинтересовался Граф.

– Да я не считал, но примерно в двушку грина наши гулянки обошлись. Ну, как на нее – я ж сам тоже плясал-выпивал. Ну да – где-то двушка.

Вова крякнул, а Иванов сморщился так, что лицо его стало напоминать крепко пожухшую грушу. Проживание за городом с женой и двухлетним ребенком не располагает к особым восторгам насчет клубной жизни компаньонов. Со всеми поправками на маленькие половые радости в командировках.

Первый звонок

В чем-чем, а в фарисействе и ханжестве Бублика обвинить было трудно. Бывший спортсмен-профи, к женскому полу он относился вполне цинично. Правда, и темперамент был изрядно подкошен многолетним пьянством – так что на полноценные блядки вытащить мне его удавалось считанные разы. «Жирная скотина», как Вова уже часто именовал супругу вполне очно, причем в совершенно трезвом виде, отбивала желание ходить не только направо, но и налево. Опять-таки завязка: что за кайф трахаться без бухла?..

С кайфами у Графа вообще была какая-то странная засада. Алкоголь исключен еще на месяц-другой, шмаль курить в компании особо не приглашают, а в одиночку дуть все-таки скучно и обидно.

Причем совсем в одиночку. Супружеские обязанности сиятельный время от времени все же исполнял, и к концу осени стало понятно, что жену надо будет скоро везти в роддом. Так оно и случилось; роды были тяжелыми, и Марина отправилась в больницу на несколько недель.

К этому времени я уже начал отмечать у Бубела странности в поведении.

– Вова, давай я к тебе сейчас заскочу, перетрем по делам!

– Не, лень. Я только домой пришел, спать буду.

– Какое спать, полдевятого вечера!