Комерс: Тем, кто не дожил

– Ага, он еще тебя твоим же «магнумом» по лбу и отоварил! – ухмыльнулся Комиссаров. – А потом вернул и еще съязвил, гадина: «Вы, я вижу, люди серьезные, так что ствол отдаю со всей уважухой!»

Неплохое начало поездки, да?.. Продолжение было ничуть не лучше. Наложилось все сразу: и мерзкая погода, и общий настрой (тем летом все почему-то были жутко нервные), да и вообще нечего ездить в Тулу со своим самоваром. Ленка продемонстрировала все прелести своего характера – так что уже на третий день пришлось сваливать из пионерлагеря, где вся компания разместилась, и искать новое жилье. А с этим в сезон сложно: даже в плохую погоду свежеприехавших желающих полно.

За неделю девушка успела достать всех. В первую очередь, конечно, меня – но и не только. Доктор как-то раз вызверился настолько, что порывался бить ей морду; по концовке нас с ним еле растащили. У него вообще башню сносило явно больше обычного: в драки ввязывался примерно через день, преимущественно со старыми знакомыми. Причем для начала перепало его собственной даме, которая пару дней проходила с бланшами, а потом не выдержала и отправилась куда-то «в свободное плавание». После чего Безумный Макс съехал с катушек окончательно.

Впрочем, сезон и без него оказался веселее некуда. Как-то раз в ночи всю тусовку подняли на уши какие-то джанкойские братки:

– Эй, москвичи, кто тут главный? Мы этого вашего козла сейчас грохнем! Вон он, в багажнике лежит!

Человек с говорящей кличкой Транквилизатор был отмороженным на голову даже по понятиям коктебельской тусы. Вот и тут он выступил на редкость остроумно: доехав до Джанкоя, вместо электрички поймал первых попавшихся бомбил – правильных, на «фиате», при голде. И за объявленный полтинник грина велел везти себя в Коктебель, не имея на кармане ни копейки денег.

Бомбилы в Крыму – народ приблатненный, но тут попались люди конкретно блатные. К багажнику побитый Транк был пристегнут наручниками, а джанкойцы только что стволами не размахивали.

Проблему разрулили наши истринские «спортсмены»: базар у них был поставлен в высшей степени четко. Транк на выходе был бит еще и своими. В общем, великолепный отдых; через день я плюнул и соскочил в Москву, прихватив с собой и Ленку. Которая своим нытьем достала уже вконец.

Крах

В столице я пробыл чуть больше месяца. После бездарного отдыха настроение было ни к черту, надо было что-то менять.

И тут-то созрел для трастовых дел. Несколько крупных сумм было отправлено Лазарю под огромные проценты. Первые транши он быстро вернул (вместе с процентами, само собой) и настойчиво просил увеличить объемы.

К этому моменту я решил сделать последнюю попытку нормализовать отношения с Леной. Она просилась в Прибалтику («Интеллигентный отдых, не Коктебель твой сраный!») и предложение вывезти ее недельки на две в Палангу приняла вполне милостиво. Оговорив, что возьмет с собой подругу. Я согласился, напоследок занеся Лазарю две крупные суммы – полтинник грина и еще тридцатку, собранную в разных местах.

Поездка оказалась совсем провальной: две взбалмошные особы ели теперь мой мозг на пару. Выручала только погода: утренние пробежки по залитому солнцем песчаному пляжу бодрили и создавали ощущение эдакого молодого бога.

Но общества двух стерв не выдержал даже юный бог. Через неделю я позорно ретировался в Москву, оплатив девкам люкс в гостинице еще на четыре дня. Напоследок разругались вдрызг – да так, что в дальнейшем общались исключительно по телефону.

Однако личные проблемы оказались ерундой в сравнении с деловыми. По возвращении я выяснил, что у Лазаря начались серьезные задержки с платежами. Так что в приемной его толпились не просто посетители, а недовольные кредиторы.

– Значит, так! – объявил всем через пару дней Шестаков. – На нас наехали господа чечены. В офис пару дней желающие могут не приходить, хотя меры я принял.

Меры Лазарь принял действительно серьезные, обставившись аж шестью ментовскими машинами с ОМОНом. Чеченцы были впечатлены – хотя воевать они, возможно, и не хотели. А хотели всего лишь вернуть свои полтора миллиона долларов.

Вернуть деньги хотели все – включая, например, Андрона Кончаловского, которого принимали без очереди, но и денег не возвращали. Сам я пасся в офисе постоянно, но с тем же результатом.

Вся эта ерунда продолжалась недели две. Было всякое – так, из какой-то среднеазиатской республики Лазарю привезли для обмена как бы не центнер «старых» денег. Банковскими «кирпичами» в какой-то момент была устлана вся приемная, мы с охранниками лениво играли ими в футбол.

Кульминацией стал октябрьский путч. Я как раз возвращался с Крабом из его родного Борисоглебска и на подъезде к столице, включив радио, услышал выступление Гайдара.