Комэск

– С самого начала мне вся эта возня с аэродромами не нравилась, – не спеша рассказывал капитан. – Кучи хлама какого-то, рыться в них в поисках полезного, когда по тебе уже полевая артиллерия работает, занятие бессмысленное. Нет, кое-что нашли и увезли. Оборудование, запчасти, немного боеприпасов и бензина. А вот для чего нужны были именно мы, непонятно. Бензин от воды любой отличит, станок от телеги тоже. А так, потери среди личного состава большие, а хорошего механика научить – это не пехотинца подготовить. Потом немцы в прорыв пошли, а нам даже винтовок не дали. Гаечным ключом немного навоюешь. Я из своего «ТТ» даже пострелять не успел. Взрыв рядом шарахнул, оглушило, землей присыпало. Пока выбирался, уже немцы кругом. А у меня даже пистолет куда-то улетел при взрыве, ремешок оборван. В ушах и голове гудит, шатает, немцев человек двадцать, штыками тычут. В общем, решил не погибать героически, а попытаться потом удрать. Тем более что ноги до вечера хреново держали. Хорошо еще, что Михалыча и ребят не побило, не ранило. Вот такая история. – И Булочкин тяжело вздохнул. – Не переживай, Олег Петрович. Ты все правильно сделал. А я как вернулся и узнал, что вы пропали, места себе не находил, чего только не передумал. Да еще на следующий день после вашего отъезда Игоря арестовали. Кольский, тварь, постарался. Обвиняют в больших потерях, преклонении перед немецкой техникой и тактикой. – Булочкин некоторое время молча сжимал кулаки, потом пробормотал: – Только бы выбраться отсюда, да к своим попасть! Есть у меня кое-какие связи. Кольского, конечно, мне за вымя потрогать не дадут, а вот Игорю помочь постараюсь. – Капитан немного помолчал, потом погладил ладонью броню: – Неплохой танк, это ведь не обычный «Т-28». На те я в финскую насмотрелся, слабовата у них броня оказалась. А этот с дополнительными экранами и пушкой помощнее. Даже если немецкие танки встретит, шанс есть.

Они еще некоторое время обсуждали завтрашний прорыв, несколько раз из моторного отсека вылезал Михалыч, матерился и залезал снова.

Наконец, уже после полуночи, старшина вылез из танка и устало сказал:

– Убил бы гада!

И погрозил кулаком куда-то в темноту. Как поняли Булочкин и Северов, это относилось к предыдущему ремонтнику. В это время зажужжал стартер и двигатель завелся. Его сразу заглушили.

– Работать будет. Горе-механики там такого наворотили, еще бы он у них заводился! Никакой квалификации. А Паша с Андрюшей молодцы, растут на глазах! – похвалил Новоселов Винтика и Шпунтика.

– Ладно, молодцы вы все! А теперь спать, – распорядился Булочкин.

Около половины третьего бойцы стали занимать позиции для атаки, которая была назначена на три часа ровно. Винтик и Шпунтик расположились в пулеметных башнях, Михалыч встал за заряжающего. На место механика-водителя уселся Карпович, а Потапов занял место наводчика. Узнав, что танк на ходу, Петровский поблагодарил механиков и назначил командиром кряжистого подполковника-танкиста весьма мрачного вида. Подойдя к танку, он какое-то время гладил его броню, потом вздохнул и молча полез внутрь.

– Эй, танкист, погоди! – Булочкин шагнул поближе и тихо продолжил: – Очень тебя прошу, не лезь на рожон, людей моих береги. Мне с ними еще воевать, а других таких нет. Сам видел, механики – золото. Ты уж постарайся.

– Не учи ученого, поешь… знаешь чего. Умные все.

– Ты не хами! – проникновенно сказал Булочкин. – А то я своих людей заберу. Понял меня?

– Не лезь, летун! – набычился подполковник. – Что делать, я и без тебя знаю, я полком командовал. И если бы вы, паразиты, меня лучше с воздуха прикрывали, я бы сейчас… Эх! – Он махнул рукой, лицо его исказилось как от боли. – Из всего полка я один остался! Один, понимаете! А все мои ребята там остались! – Подполковник махнул рукой на запад. – Железо новое сделают, а где я таких орлов найду? Последних семь человек уже здесь потерял, как пехота воевали.

– Значит, понимаешь меня, – заключил Булочкин. – А вот этому лейтенанту тоже не в пехоту бы, а в воздух. Ладно, удачи тебе, танкист.

Они пожали друг другу руки, подполковник снова полез в танк, а Булочкин с Северовым пошли на пехотные позиции. Петрович еще вечером разжился малой пехотной лопаткой и хорошенько ее наточил. Для технарей где-то нашел три «Нагана», отдал им. Корпус в обороне сидел долго, по меркам лета 1941 года, конечно. Потери были большие, в том числе среди комсостава. Так что «Наганы» и по горсти патронов для новоиспеченных танкистов выделили. Северов снарядил полные магазины для своих пистолетов, хотя парабеллумовские патроны у окруженцев были в дефиците.

Головного убора у Петровича не было, да и пооборвался он в плену изрядно, так что вид у него стал откровенно бандитский, пехотный лейтенант, командовавший ротой, сказал, что немцы числом до батальона от одного его вида разбегутся сами. На что Булочкин меланхолично ответил, что ему же, лейтенанту, работы меньше.