Комэск

Леонид Григорьевич Петровский лежал на госпитальной койке и размышлял. Поправка его шла своим чередом. В Москве пришлось сделать еще одну операцию, загноилась рана на руке. Он боялся, что ее могут ампутировать, но все обошлось. Рана в боку заживала неплохо, хотя болела довольно сильно, но ее, видимо, сразу очистили как следует. Сначала состояние было такое, что он мог только лежать и думать, пытался размышлять над тем, что происходит, что сделал правильно, а что нет. Но даже эти мысли быстро путались, уплывали, генерал просто лежал и наблюдал дрожание листвы за окном, слушал звуки дождя. Однажды утром Леонид Григорьевич проснулся с ощущением, что в организме произошли изменения, будто за ночь у него прибавилось сил, даже голова стала работать яснее. Словно долго был под водой, в темной, холодной глубине, и вынырнул на поверхность, под теплое, ласковое солнце. Только сейчас он осознал, что был на самом краю, что его организм словно размышлял, продолжать ли дальше свой земной путь или все, слишком устал и нет больше сил. Силы нашлись, пока их хватало только на размышления, но он понял, что скоро сможет сидеть, потом ходить. И еще у генерала появилось ощущение, что его уход на грань небытия подарил, кроме страданий, новую способность. Многие вещи, сложные и неочевидные, вдруг стали видны как будто со стороны, ясно и отчетливо. Появились ответы на вопросы, над которыми Леонид Григорьевич мучительно размышлял еще до ранения. Ему вдруг стал понятен дальнейший ход событий этой войны, опасности, которые подстерегают его страну на этом пути, уже совершенные ошибки и те, которые есть опасность совершить.

Когда состояние стало немного лучше, у Леонида Григорьевича появилась обычная жажда деятельности. Просто так лежать, смотреть в потолок, читать художественную литературу, когда идет такая война? Когда так многое стало ясно и очевидно! Когда каждое утро организм говорил, что стал еще немного сильнее. Это выше человеческих сил! Когда Леонид Григорьевич понял, что вполне способен писать, то немедленно попросил принести ему бумагу и карандаш. Он писал сначала тезисы, потом переписывал в более развернутом виде, перечитывал, дополнял. Доктора пытались немного умерить пыл пациента, но убедились, что работа нисколько ему не вредит. Наоборот, генерал стал предельно сосредоточен, в точности выполнял все предписания врачей, а из своей работы словно черпал дополнительные силы.

А сам Петровский понял, что должен с кем-нибудь поделиться своими мыслями, ему нужен был оппонент, собеседник, с которым можно их обсудить. Он уже начал понемногу выходить из палаты и иногда виделся со своим соседом, тоже только начинающим поправляться после ранения. Им оказался Михаил Георгиевич Снегов. Его ранение в ногу оказалось серьезным, тоже пришлось делать целые две повторные операции и чистить рану. Да и последствия контузии тоже требовали лечения, хотя здесь успехи были гораздо лучше. В общем, на быструю выписку обоим рассчитывать не приходилось.

В холле, через который приходилось проходить на процедуры, висела большая карта европейской части СССР, около нее раненые останавливались и смотрели, иногда подолгу, думая о своем. Здесь и начал Леонид Григорьевич свой первый разговор со Снеговым. Потом Петровский дал ему прочитать некоторые из своих записок. Через пару дней разговор продолжился в палате у Петровского, раненая нога не давала Михаилу Георгиевичу долго стоять.

– Даже не знаю, что и сказать, Леонид Георгиевич. Очень неожиданно и очень интересно!

– Слушай, Михаил Георгиевич. Ты же понимаешь, что это только тезисы, в таком виде показывать это никому из командования не стоит. Поможешь мне сделать из этого толковую докладную записку?

– О чем разговор? Самому тут просто так сидеть невыносимо.

Все свободное время они посвящали обсуждению тезисов и составлению подробной докладной записки. По некоторым вопросам Снегов сразу соглашался, по некоторым спорил. Они уже окончательно перешли на «ты» и упразднили отчества.

– Леонид, да почему ты решил, что надо срочно начинать такие масштабные работы по танкам? Увеличение надежности, ресурса двигателей и трансмиссии, согласен. Наши «Т-34» и «КВ» существенно превосходят по боевым качествам немецкие машины.

– Подожди. Давай спокойно разберемся. Во-первых, сами танки. Легкие машины в большом количестве больше не нужны.

– Согласен. Только как временная замена при недостаточном количестве средних танков.

– А ты заметил, что немцы начали усиливать броню своих «троек» и «четверок»? И это по результатам кампании в Европе. Ты полагаешь, что они станут спокойно смотреть на превосходство наших новых танков и ничего не предпримут? Зимой они так шустро воевать не смогут, а что будет следующим летом?

– Ты полагаешь, что в следующем году надо ждать появления новых модификаций «Т-3» и «Т-4»?