КОМЕТА

-Думал о Вас, Михаил Александрович. Не скрою – думал часто. В минуты когда мысли срамные одолевали особенно, вспоминал слова Ваши об опыте бесценном который пришлось Вам преобресть на сем тернистом и чудовищьно-опасном пути к исцелению душевному от этой, отравляющей душу и тело, заразы. Вспоминал с благодарностью и благоговением, раз от разу, проникаясь к Вам чувствами самой благородной природы.

-Ох, дорогой Виссарион Григорьевич, мой давнишний опыт премного претерпел с тех пор, обогатился новым и здорово изменилось моё отношение к нему. Так, что до моего прежнего знания - остаются от него жалкие крохи. Знаете ли Вы, к примеру, что быт и нравы крестьян Владимирской губернии, совершенно замечательны в свете, наших с вами, изысканий. Вы, вероятно, будете премного удивлены, узнав о том, что их противоестественные шалости довольно экзотичны. Меня просто поразил один встреченный мною случай онанирования при помощи колесной гайки от тарантаса.

-Ну, не скрою, случай забавный, но в наших краях, нередко можно повстречать совершенно-сногсшибательные демонические экзерсисы. Хотя Ваш пример, поразил несказанно. Но вот, буквально в конце минувшей зимы, в Повальном где я с знакомцем нашим с Вами общим – Андреем Александровичем Краевским праздновали масленицу, наблюдалось удивительное явление этого глубокого, как сама жизнь, проявления присущей нам с Вами, сублимации. Дьякон местной церкви, измазавшись сажей и прикинувшись чёртом, имитировал близость с соломенной бабой, а затем, стянув портки, совершил окончание, гогоча гусём и тряся своим раскрасневшимся срамом, что не вызвало в толпе присутствующих, никаких протестных чувств, а только самый хохот.

- Да, собственно, ничего-то странного в их первобытном смехе и нет. Нет поводов полагать аутофилию стихийным проявлением нашего именно нервного века, хотя причиной вырождения, может быть, более крупной, чем сифилис. Мечты сбываются очень быстро и в максимально грубой форме. В форме топора... Прямая связь между прекраснодушными фантазиями и грубейшей физиологической реальностью. Реальностью, никогда до конца не реализующейся и не приносящей подлинного наслаждения. Но, смешно ведь, не отнять...

- Конечно, напасть сия, сродни эпидемии. Не могу с Вами не согласиться. И последствия этой повальной чумы, куда страшнее полного физического уничтожения. Самым страшным её итогом, является растление и смерть духовная! Но, как и смерть бывает является в комичном свете, то и смерть духовная иногда с ним здорово сопряжена. Вы себе не представляете, дорогой Михаил Александрович, как я смеялся, когда узнал, что наш влиятельный благодетель – Николай Алексеич Некрасов, (глубоко не уважаемый мною) закрываясь в своём кабинете, мастурбирует, горланя;

...Подтянутой губернии,

Уезда Терпигорьева,

Пустпорожней волости,

Из смежных деревень

Заплатова, Дярвина,

Разутова, Знобишина,

Горелова, Неелова.

Неурожайка тож...

Затем неизменно хрипит. Через время бывает, а то и сразу, взлохмаченный, потный, распахнёт дверь и зовёт Глашу с тряпкой. Так и живём. Чем не смех?

- А я и сам, знаете, иногда что-нибудь, как возьму почитать, так и рву непроизвольно исподнее, тем паче, если ветхое. Так даже и не замечу, как через ткань видавшую виды, без треска и усилия, выйду на свет божий. А коли рейтузы европейских мануфактур, то с трудом.

-А я, бывает, гляну в окошко, а там бричка пролетит, кучер гаркнет, кони захрипят, мелькнут оборки дамского платья... И я даже не вижу, кто его хозяйка. Может купчиха какая старая и безобразная, а может жена чиновничья, а может барышня... Но сам напрягусь весь, и одолеваемый похотью бесовской, заиндевею. И знаете, что?.. В те минуты мне хочется думать, что это именно старая, купчиха. Или, какая иная, безобразная мещанка была...

- А я, облюбовал беседку в саду у Панаевых. Я там, на зорьке бесовскую нужду справляю. Выйду, вроде погулять, а сам в беседку. И грезя телесными достоинствами прелестницы Авдотьи Яковлевны, стегаю змея неуёмного. А затем, о скамейку вытрусь и к чаю спешу. А Гоголь Николай Васильич, в той беседке матушке письма пишет. Усядется не глядя, выпачкается весь. На него потом все косятся. А я сме-ю-ю-юсь.

-А я, знаете, как проснусь, так и готов к греху порочному. Как одержимый нарцисс, хожу по светлице, маюсь с колом наперевес. Оттяну его к низу и хлясь по чреву. Оттяну и хрясь... И так, пока на обед не позовут. А бывает и до ужина хожу. Гегеля читаю.