Кометы Оорта

Деккер подошел к ней, пытаясь отыскать почву для соглашения между ними.

- Думаю, - сказал он, сам не будучи уверенным, что это правда, - что устранение войн повредило многим хорошим людям.

- Они не устранили войны, Деккер. Они просто устранили армии, а их будет очень не хватать, когда грянет следующая война.

Деккер в изумлении уставился на девушку.

- Как может произойти следующая война? Чем в ней станут сражаться?

Вен покачала головой.

- Никогда не стоит недооценивать способность человечества отыскивать средства и способы воевать. Быть может, это атавизм, но я скучаю по прошедшим временам. Деккер? Разве вы, марсиане, никого не ненавидите?

- Ненавидим? Не думаю, - сказал он, копаясь в памяти. - Хотя немало есть людей, которые мне не нравятся.

- Нет, я имею в виду ненависть. Мой дед ненавидел япошек.

- Но Торо Танабе... - начал он, но Вен нетерпеливо оборвала его:

- Я не говорю о твоем проклятом соседе, я говорю о них всех. Дед говорил, что именно они избавились от войн, они и их Миротворцы. А теперь они всему хозяева.

Вен остановилась и посмотрела на него, как будто ожидая, что он что-нибудь скажет, но сказать Деккеру было нечего. Подобные разговоры были решительно немарсианскими, и таким образом не входили в его опыт - ну, если не считать семьи Нгемба из Масаи. Но Ни один из Нгемба никогда не произносил слова "ненависть".

- А как насчет нас? - спросила она. - Я имею в виду землян? Разве все марсиане не ненавидят грязевиков?

- Есть определенная доля страха, как мне кажется, - натянуто ответил Деккер, - и возмущения по поводу стоимости Бонов, и...

- Не страха. Ненависти. Разве ты не испытал бы удовлетворения, если бы с землянами что-нибудь случилось? Я не имею в виду убийства, может быть.

- Нет, - он с минуту подумал, а потом с нажимом повторил: - Нет.

- Ну, а я испытала бы, случись что-нибудь с япошками. Однажды мы надрали им задницу, и как бы мне хотелось, чтобы мы могли это сделать снова.

С минуту она сидела, погрузившись в задумчивость, потом ласково погладила его по щеке.

Для Деккера это простое прикосновение к его лицу изменило весь характер дискуссии.

- Понимаю, что ты хочешь сказать, - неопределенно сказал он.

На самом деле Деккер откровенно лгал, но, готовясь к повторению обычных их развлечений, сел рядом с ней и обнял за плечи. Оказалось, он ошибся в ее намерениях. Она не придвинулась к нему, как он того ожидал. Впрочем и не отстранилась. Она просто сидела, опираясь о край кушетки, и внимательно разглядывая Деккера. Потом Вен внезапно сказала:

- Почему ты так боишься войн?

Это заставило его выпрямиться.

- Я не боюсь войн, Вен. Просто на мой взгляд это - варварство. Всем нам лучше живется без них.

Но Вен настаивала.

- А ты уверен, что знаешь, о чем говоришь? Ты видел войну?

- Конечно, нет. Как я мог? Никто не видел.

- О, я не говорю о реальной, - нетерпеливо перебила она. - Я говорю о военном вирте.

Это его откровенно удивило.

- Я не знал, что существуют виртуалы войн.

- У тех, кто может себе это позволить, есть все, Деккер. Даже у тех, кто этого себе позволить не может, если у них были богатые дедушки, - с минуту она, размышляя, смотрела на него. - Конечно, они гораздо лучше, если сперва прийти в соответствующее настроение...

Он недоуменно поглядел на нее, потом просиял:

- О, ты хочешь сказать, если мы выпьем еще вина?

- Не совсем. Впрочем, думаю, вино тоже сойдет. Вопрос в том, хватит ли у тебя смелости испытать войну?

Если бы она не употребила слово "смелость", Деккер мог бы и отказаться. Без сомнения, именно поэтому она его и употребила; несколько минут спустя они уже были в ее спальне. Из шкафа она достала шлемы виртуальной реальности, надела ему на голову один из них и помогла распределить складки по плечам.

Шлем и плащ виртуальной реальности совсем не походили на марсианский тепловой скафандр, как обнаружил Деккер. На самом деле, были гораздо хуже. Как и в скафандре корабля-корректировщика, забрала у этого шлема не было. Хотя и здесь по его лицу пробегал поток свежего воздуха, но у него возникло все то же ощущение, как будто он задыхается в темноте. Когда Вен обратилась к нему, голос ее звучал невнятно и приглушенно:

- Ты готов? - спросила она.

- Как никогда.

- Тогда давай попробуем. То, что мы сейчас увидим, относится к Гражданской войне в Америке, к тому, что называется, Битвой Семи Дней. Начали...

Они действительно начали.

Не было никакого щелчка, никакой предупреждающей вспышки. Просто Деккер вдруг обнаружил, что смотрит на берега потока в десять метров шириной с топкими зарослями вокруг. Шлем давал впечатление полного погружения: задействовались не только зрение и слух, но и другие чувства. Поступающий к его ноздрям воздух был влажным и наполненным запахом горящей древесины - очевидно, от лагерных костров? - равно как и другим запахом гари, химическим, неприятным запахом, которых он не мог идентифицировать. Он слышал звуки отдаленных взрывов, врывавшихся в пение птиц и жужжание насекомых.