Комический роман

Остаток дня он размышлял об этом приключении, решив сперва, что та, которую он встретил на балу, и была дамой в маске, какую он видел в церкви; но, вспомнив, что в этой было много ума и что в той он его не нашел, он не знал что думать и почти желал покончить со своей невидимкой-любовницей, чтобы полностью отдаться той, которая являлась его освободить. Но наконец, рассудив, что и эту он знает не более, чем невидимку, которая очаровала его в разговоре своим умом, он и не решил, что ему предпринять, и ничуть не беспокоился об угрозах, потому что был не таким человеком, какого они могли бы устрашить.

И в тот же день он не преминул явиться у решетки в привычный час. Но в самом разгаре разговора с незнакомкой его схватили четыре человека в масках, достаточно сильные, чтобы обезоружить и отнести почти на руках в карету, ожидавшую в конце улицы. Я позволяю читателю догадываться о ругательствах, какими он их осыпал, и негодовании за то, что они подло его схватили. Он пытался было подкупить их обещаниями, но, вместо того чтобы их склонить, добился лишь, что его стали еще более сторожить и лишили всякой надежды на возможность освободиться своей храбростью и силой.

А между тем карета, запряженная четверкою, мчалась во весь опор; они выехали за город и через час въехали в великолепный замок, ворота которого уже были открыты для их встречи. Четыре маски вышли из кареты вместе с дон Карлосом и повели его за руки, как посла на поклон к турецкому султану. С той же церемонией поднялись они на второй этаж, где их у дверей в огромную залу встретили две девушки в масках, каждая со свечой в руке. Мужчины в масках отпустили ему руки и ушли, низко поклонившись. Видимо,, они не оставили ему ни пистолета, ни шпаги, и он не поблагодарил их за то, что его хорошо стерегли. Это не потому, что он был недостаточно вежлив; но можно ведь простить недостаток вежливости человеку, на которого неожиданно нападают.

Я не скажу вам, были ли серебряными подсвечники, какие держали в руках девушки, — это мелочь: они были скорее всего серебряные, позолоченные, чеканной работы, но зала была одной из самых великолепных в мире, и если на то уж пошло, — столь же прекрасно украшенной, как аппартаменты в наших романах, как корабль Зельматида в «Полександре»,[99] палаты Ибрагима в «Знаменитом Бассе»[100] или комната, в которой ассирийский царь[101] принял Мандану в «Кире» — в романе, без сомнения, столь же хорошем, как и другие названные мною, в одной из самых меблированных книг. Представьте же себе, как был удивлен наш испанец, очутившись в этой богатой зале, с двумя замаскированными девушками, которые, не говоря ни слова, повели его в соседнюю комнату, еще лучше убранную, где и оставили одного. Если бы у него был характер дон Кихота, он, попав туда, насторожился бы и почел себя по меньшей мере Эспландианом[102] или Амадисом; но наш испанец был тронут не более, как если бы он был в гостинице или на постоялом дворе: ему страшно было жаль своей невидимки, и так как она у него с ума не шла, то он нашел эту прекрасную комнату печальнее темницы, прекрасной только снаружи. Он полагал, что здесь, где ему отводят такую хорошую квартиру, плохого не сделают, и не сомневался, что дама, которая говорила с ним накануне в церкви, была волшебницей, вызвавшей все эти чары. Он удивлялся женскому характеру и тому, с какой быстротой они выполняют свои решения. Со своей стороны, он решил терпеливо ждать конца приключения и, несмотря на возможные обещания и угрозы, хранить верность своей возлюбленной, скрывающейся за решеткой.

Спустя некоторое время вошло несколько богато одетых слуг; они накрыли стол и подали ужин. Все было великолепно; не были забыты даже музыка и курильницы, и наш дон Карлос удовольствовал обоняние и слух, как и вкус, более, чем Ожидал в положении, в котором он находился, — я хочу сказать, что ел он прекрасно. Но чего не может сделать мужество! Я забыл сказать вам, что мне кажется, он и рот пополоскал, — я знаю — о зубах он очень заботился.

Музыка играла некоторое время и после ужина; а когда слуги вышли, дон Карлос долго прогуливался, размышляя о всех этих чудесах, а может, и о других вещах. Две девушки и карлик в масках, посадив его за туалетный стол, начали его раздевать, не потрудившись узнать, хочет ли он спать. Он покорился всему, что они делали. Девушки, поправив постель, вышли из комнаты, а карлик снял с него башмаки и чулки и раздел. Дон Карлос лег в постель. Все это было проделано молча.

Для влюбленного он спал довольно хорошо. На рассвете его разбудили птицы в клетке. Карлик в маске явился для услуг и подал ему самое прекрасное в мире белье, чудесно вымытое и сильно надушенное.