Коминтерн и Латинская Америка: люди, структуры, решения

Эта исследовательская дилемма в полной мере отразилась и в историографии – в глобальном споре марксистского и немарксистского течений. Противники коммунистического движения стремились доказать, что деятельность национальных секций Коминтерна направлялась из Москвы и они не были самостоятельны. Коммунисты, напротив, настаивали на самобытности своих партий, обходя по возможности принципиально важную тему – характер отношений между своими партиями и штаб-квартирой Коминтерна в Москве. Все участники дискуссии основывались на предположениях и догадках, не имея возможности подтвердить свои теории документами. Множество документов Коммунистического Интернационала, как и материалы аффилированных с ним структур (стенографические отчёты всемирных конгрессов и пленумов ИККИ, материалы о деятельности руководящих органов Интернационала), были опубликованы десятилетия назад[116], но официальные документы ни в коем случае не могут быть единственным источником изучения левого движения, поскольку они редко отражают противоречия и споры по вопросам, рассматривавшимся руководством и рабочими органами III Интернационала, из них невозможно понять механизм принятия решений во всемирной компании. Отчасти ситуацию исправляли мемуары активистов международной компартии и покинувших ее диссидентов, но степень достоверности их воспоминаний не всегда высока. Воспоминаниями Ф. Пинтоса, М. Диаса Рамиреса, 3. Лаферте, Л.К. Престеса, М. Мармоля, К. Равера, Б. Роки, Ф. Гробарта, Р. Николау, Э. Воога, В. Видали, Л. Фернандеса Санчеса, Л. де ла Торрьенте, А.Р. Руиса Кортеса, А. Берналя дель Риэсго пользовались и «официальные» партийные историки, однако лишь фрагментарно.

Особого рассмотрения заслуживают воспоминания М.Н. Роя [117], содержащие немало ценных фактов о миссии в Мексике эмиссара Коминтерна и советского дипломата М. Бородина в 1919 г. и создании компартии. В то же время книга Роя зачастую содержит факты, не подтверждаемые иными источниками событий, или откровенно вымышленную информацию, как, например, сведения о проведении конференции социалистов в Мексике в конце 1918 г. Несмотря на указанные недостатки, сочетание этих воспоминаний с мемуарами других лиц позволяет уточнить детали процесса образования компартии и роль в этом представителя Коминтерна. Ч. Филлипс сумел не только поделиться воспоминаниями в 1960-е гг., но, дожив до советской перестройки, дополнил их три десятилетия спустя[118]. Однако автор обошел своим вниманием ряд ключевых эпизодов в истории взаимоотношений мексиканских коммунистов с Коминтерном, прежде всего тех, где его он выглядел не очень «выигрышно».

Если воспоминания Роя, Филипса и вдовы Л. Фрайны – Э. Кори[119] во многом сохранили свое значение как важные источники для выяснения контактов Коминтерна с революционным движением Латинской Америки, то книги активиста АПРА, генерального секретаря КП Перу, а впоследствии работника Информационного агентства США Э. Равинеса наполнены такой смесью правды и выдумок, что сводили на нет всю полезность информации, не позволяя правильно оценить характер отношений III Интернационала с его латиноамериканскими секциями[120]. Однако, учитывая то обстоятельство, что Равинес был участником или свидетелем многих описываемых им событий, ряд исследователей приняли его откровения за достоверный источник: приведенные им «факты» и описанные им персонажи, а главное – их оценки были положены в основу концепции о всепроникающем влиянии вездесущих агентов Коминтерна. Взгляд Равинеса на события 1930-х гг. был распространен на весь период деятельности Коминтерна, что создало деформированную картину взаимодействия международной компартии с латиноамериканскими секциями.

Входивший в руководство КПМ великий мексиканский художник Д.А. Сикейрос, участник самых значимых мероприятий Коминтерна и Профинтерна в 1928–1929 гг., в своих мемуарах описал ряд мелких деталей, но не политическую суть этих встреч и конференций[121]. Критикуя своего коллегу по живописному цеху и коммунистической деятельности Д. Риверу за выдумки и использование в дискуссии ссылок на политические высказывания, которые нельзя проверить, сам Сикейрос позволил явные вольности при описании многих событий.