Комиссар

– Это ведь было ради его же блага, Федор, – сказал Щербатов, кивнув на наказанного. – Он бы отлежался недельку, а там до конца жизни забыл бы, как воровать. А теперь кто научит его не зариться на чужое?

– Теперь люди сами будут себя учить. Для этого ничья власть им не требуется, – ответил Князев. – Ты, Андрей, когда установки прицела станем выставлять, тогда и примешься командовать. А до того не лезь на рожон. Лбом стены не прошибешь. Наша власть теперь, народная. И на фронте, и на гражданке.

С тех пор минуло полтора года. Теперь Щербатов прибыл узнать, не разочаровала ли его товарища народная власть, выстраиваемая под руководством большевиков.

Князев вошел, сел напротив. С их последней встречи он будто бы состарился лет на пять. Ему ведь и тридцати еще нет, вспомнил Щербатов. А выглядит потрепанным жизнью.

– Ну здравствуй, раз уж приехал, – сказал Князев.

– Здравствуй, Федор. Как тебе служится под началом комиссаров?

– У нас нету больше комиссара, – ответил Князев и бросил отчего-то быстрый взгляд на каминную решетку.

Щербатов понял, что уместно будет воздержаться от оценок этого факта.

Князев тяжело облокотился о стол:

– Рассказывай, с чем пожаловал.

С этим человеком не стоило тратить время на светские беседы и лирические отступления.

– Зову тебя присоединиться к Белой армии, Федор. Тут недалеко Псковский наш корпус. Завтра поднимитесь – через три дня уже погоны нашивать станете. Тебя произведем в полковники. Кто тут у тебя командует – всем офицерские чины согласно полковому расписанию, жалованье соответствующее. Во внутренние дела твои вмешиваться никто не станет, управляй своими людьми как сам знаешь. Никаких комиссаров, будешь и царь, и бог. Со снабжением у нас здесь пока перебои, но сейчас поставки от англичан налаживаются, так что голыми-босыми не останетесь. Что сами станем получать, то и с вами разделим по-братски.

– Полковник Князев. Звучит гордо! – краском усмехнулся. Встал и размашисто зашагал по комнате, сложив руки за спиной. – Дельный ты человек, Андрей. По существу изложил, без трескотни. Без стенаний про крестный путь России и всей этой кудреватой чепухи. И все ж таки. Как станем сражаться, то решим, не впервой. Ты другое скажи мне. За что зовешь сражаться? За восстановление старого порядка?

– В первую голову – против большевиков, – Щербатов пытался подобрать верные слова. – За новый порядок.

План действий Щербатов обдумывал все последние месяцы, и среди офицерства Добровольческой армии этот план пользовался некоторым успехом. Но краткое, емкое определение – Новый порядок – пришло только сейчас. Досадно будет теперь, если доведется принять смерть, так и не поделившись им с единомышленниками!

– Новый порядок, – повторил Князев раздумчиво.

– Теперь, посреди войны и разрухи, многие тоскуют по старому порядку и забывают, что он рухнул под собственной тяжестью. Большевики могут победить именно потому, что предлагают нечто новое. Мы должны их опередить.

– Но как же политика непредрешения народной воли? – Князев процедил последние слова сквозь зубы, словно издеваясь.

– Она ошибочна, и многие уже осознали это. Мы не победим большевиков без незамедлительного решения аграрного и национального вопросов. Нужно уже сейчас закладывать основы той государственности, во имя которой мы будем побеждать.

– Диктатура?

– Да, если называть вещи их именами. Народ, выбравший пустобрехов напополам с откровенными мерзавцами, продемонстрировал неспособность определять свою судьбу.

– Вот оно как, – Князев достал и не спеша раскурил трубку. Щербатов выждал. – Позволь полюбопытствовать, кто ж таков есть, что способен определять за народ его судьбу?

– Люди решительные, радеющие об общем благе и имеющие волю к переменам.

– Так это же, – Князев усмехнулся, – большевики.

– В основе политической программы большевиков – химера народовластия. Народовластие же они подменяют собственной диктатурой, и чем далее, тем более это становится очевидно всем. Однако политическая воля у них есть, тут их не упрекнешь. Этому нам стоит, переступив через гордыню, поучиться у них. Как сказал их вождь, известный под кличкой Ленин – “вчера было рано, завтра будет поздно”, и они не упустили момент, когда могли взять власть. Но чего у них нет до сих пор, так это по-настоящему сильной армии. Что такое РККА, ты знаешь лучше меня; хотя она становится многочисленнее с каждым днем, пока еще у нас есть преимущество в кадрах и дисциплине. Но завтра может быть поздно. И одного только военного превосходства мало. Надо обещать независимость национальным окраинам, чтоб заручиться их поддержкой. Надо создать простую и понятную земельную программу, которая позволит нам опереться на лучших людей среди крестьянства – тех, кто больше всех ненавидит большевиков с их стремлением уравнять всех. В этом нам могут помочь наиболее толковые из эсеров – с ними, несмотря на всю их склонность к демагогии и интригам, ни в коем случае нельзя размежевываться. Но главное – сплотить все армии, выступающие против большевиков, под единым руководством и единой программой.