Комиссар госбезопасности. Спасти Сталина!

Несколько показавшихся долгими секунд товарищи молчали, размышляя каждый о своем, затем лейтенант неуверенно спросил:

– Слушай, если ты не ошибаешься, если мы все это предотвратим – получается, на параде Иосифу Виссарионовичу уже ничего угрожать не будет?

Кобрин невесело пожал плечами:

– Подозреваю, как раз наоборот: если сорвем покушение в метро, боюсь, на следующий день они обязательно попытаются еще раз…

– Но как?! – опешил Зыкин. – Что они за неполные сутки успеют спланировать-то?! Глупости говоришь, Серега!

Народный комиссар – пора было привыкать к своей новой должности – отхлебнул окончательно остывшего чая:

– Вить, ну честное слово, мог бы и сам догадаться. Это здесь и суток не пройдет, а там – сколько угодно времени. Помнишь, что я говорил, когда Иосиф Виссарионович меня в будущее прямо из своего кабинета отправить хотел? Ну, тогда, после бомбардировки? Вернуться можно в любой момент времени, хоть в следующую секунду.

– Точно… – поник Зыкин. – Хреново, а?

– Да не особенно, Вить. Справимся. Есть тут у меня одна задумка, никому об этом не рассказывал, даже товарищу Сталину. Только ее еще проверить нужно, поскольку особой уверенности, что сработает, у меня нет…

Интерлюдия. Земля, далекое будущее, альтернативная историческая линия[9]

Расположенное в недрах горы Рэйвен-Рок в Пенсильвании убежище было построено в условиях строжайшей секретности еще в середине двадцатого века, когда американский истеблишмент серьезно опасался, что проклятые Советы вот-вот неожиданно ударят по США своими неотразимыми атомными ракетами. Но Третья мировая, победить в которой американцы и их союзники даже не надеялись, несмотря на все усилия инженеров и разведчиков и бахвальство некоторых генералов, так и не началась. Да большевики, собственно говоря, не особо-то и угрожали применением своего сверхмощного оружия – их тогдашний вождь, смены которому, как казалось, не будет вовсе, прямо заявил: «американский народ – не враг народу советскому. В отличие от тех, кто в данный момент находится у власти или же контролирует основные капиталы. Но трогать нас не стоит, поскольку ответ окажется мгновенным, несимметричным и крайне жестким. Так что заранее предупреждаем: если что – потом не обижайтесь. А с радиацией мы вам бороться поможем, у нас богатый опыт, пока, правда, исключительно теоретический. Но теория, как известно, имеет тенденцию подтверждаться практикой»…

Многочисленные аналитики Пентагона долгое время ломали головы, что именно означает этот самый «несимметричный ответ» – доходило до того, что даже привлекали известных математиков, поскольку само понятие определенно относилось именно к этой научной области. Но так и не поняли. А затем стало не до того: поскольку нажиться на очередной мировой войне, как планировалось еще в середине тридцатых годов, так и не удалось, страну накрыл жесточайший экономический кризис, сравнимый разве что с приснопамятной Великой депрессией, а во многом даже ее и превосходивший.

А ведь как поначалу все хорошо получалось! Заботливо взращенный стараниями промышленников и банкиров, за которыми бдительно приглядывали правящие круги США и Англии, германский вождь, с превеликой радостью дополнивший нацистскую идеологию (к которой пришел еще в далеком 1918 году, сразу после окончания прошлой Мировой войны) идеями итальянского фашизма, быстро подмял под себя большую часть Европы. Которая, впрочем, не особенно и сопротивлялась, что вполне укладывалось в разработки тех же самых аналитиков и политических советников, и начала со всей готовностью и тщанием работать на военную машину Третьего рейха. После чего послушно направил взгляд (и свои танковые дивизии) на восток. Начавшаяся в двадцатых числах июня война пошла практически по заранее просчитанному, можно даже сказать, идеальному сценарию. Казалось, еще месяц, максимум, два или три – и все будет окончательно кончено. Оказавшись перед угрозой полного разгрома, русские неминуемо запросят помощи. А поскольку бесплатной помощи не бывает, в карманы бизнесменов потекут все усиливающиеся денежные потоки, благо золото у большевиков имеется, и весьма немало.

Вот только к концу осени 1941 года стало окончательно ясно, что, несмотря на первые и весьма впечатляющие успехи, никаких шансов на быструю победу у немцев нет. Как именно большевикам удалось остановить казавшуюся практически непобедимой военную машину вермахта, никто так и не понял. Но факты, как известно, – вещь упрямая: к концу сорок второго уже не оставалось никаких сомнений, что русские не только не сдадутся, но, судя по всему, даже не попросят военной помощи, на чем во многом и строилась вся стратегия дальнейших действий. Строилась, понятное дело, не столько политиками (и уж тем более не военными), сколько владельцами крупнейших капиталов и производств.