Комиссар Хольмг. Становление (СИ)

Он резко сел и открыл глаза. Вокруг было так тихо, что инквизитор удивился. Прохладный и чуточку сырой воздух был пропитан тонким ароматом безмятежности. Он поднялся с того места, где задремал, и окинул лагерь тревожным взглядом. Ведана спала, свернувшись калачиком у подножия высокого сухого дерева. Слева, чуть поодаль от нее, спал один из гвардейцев. Еще двое расположились в небольшой ложбинке, и спали спина к спине. А рядом с ними, опершись на ствол, стоял кадет-комиссар. Его голова склонилась до самой груди, и, приглядевшись, Алонсо Барро понял, что он тоже спит. Инквизитор хотел было их разбудить, но почему-то не стал. Вместо этого он тихо прошел чуть вперед, вышел за пределы лагеря и принялся внимательно рассматривать спящих со стороны. Вглядываясь в их уставшие, посеревшие лица, инквизитору казалось, что вот-вот он сможет прочитать все их самые потаенные мысли. Он был на волосок от разгадки, когда его внимание привлек едва уловимый аромат горячего рекафа. Инквизитор не успел удивиться и лишь повернул голову в сторону, откуда исходил запах. Почти тут же тонкий шлейф аромата усилился, из ускользающего превращаясь в тяжелый и насыщенный. Алонсо Барро вздрогнул всем телом и понял, что идет по лесу и что место их остановки осталось далеко у него за спиной. Наверное, он шел довольно долго, хоть и не мог вспомнить, сколько именно. Небо над головой посерело, предвещая скорую ночь. Его шаг замедлился, и одновременно с этим начало замедляться время. Он прошел еще довольно долго, постепенно сбавляя шаг, а серые сумерки вечера так и не перешли в темноту ночи. Тогда инквизитор остановился. Какой-то неясный шум привлек его внимание. Странное жужжание, словно от огромного роя насекомых, кружащего в поблекшем небе. Алонсо Барро поднял к небу глаза и увидел огромную черную воронку, поднимающуюся над Рэкумом. Она кружилась, подобно зловещему смерчу, несущему смерть и разрушение всему живому. Поднявшаяся над центром Рэкума, она разрасталась все больше и больше, пока не расползлась над всем городом, поглотив его целиком своей ненасытной, зудящей многомиллионным хором пастью. Жужжание усиливалось, затмив собой все прочие звуки, не оставив во вселенной ни единственной ноты, не принадлежащей этому звуку. В конце концов, оно усилилось настолько, что слилось в единую ультразвуковую волну, оглушившую Барро, лишив его одновременно слуха и дара речи и погрузив в иной, бесконечно опустошенный мир, окрашенный в монотонные серые тона. Серый цвет оплел его, не давая возможности пошевелиться. Инквизитор, вобрав полную грудь воздуха, попробовал закричать и рухнул на колени, не в силах пронзить ни единым звуком сковавшее его безмолвие. И тогда, в этом безголосом, бесцветном мире, у самого края уха стоящего на коленях инквизитора, пронеслось слабое дуновение ветерка, и его напряженный до предела слух уловил в едва различимом шепоте имя бога перемен.

По телу Алонсо Барро размашистой волной прошла судорога, он резко сел и открыл глаза…

РЭКУМ. ПОСЛЕ ЗАКАТА

Четыре заряда аманала в титановых корпусах были заложены по четырем сторонам обширного лагеря орков, раскинувшегося под стенами Рэкума. На самых крайних его точках. Еще столько же, были выложены полукругом там, куда удалось пробраться, максимально приблизившись к скоплениям зеленокожих. Один за другим выполнившие минирование гвардейцы, получив подтверждение, растворялись во мраке ночи, чтобы поскорее покинуть лагерь ксеносов.

Оставался последний заряд, когда Ким и Раннер переглянулись: задача была выполнена. Поразмыслив, Ким сделал несколько отрывистых жестов, указывая в центр лагеря, где расположилась орочья «элита», если это слово, вообще, применимо по отношению к огромным кровожадным тварям, отличающихся от своих безобразных собратьев еще более насыщенным зеленым цветом и повышенной плотностью кожи, натянутой поверх груды перекаченных ассиметричных мышц.

Байон внимательно всмотрелся в точку, куда указывал Ким. Там, в самом центре лагеря зеленокожих развалилась огромная уродливая туша, и, судя по ее размерам, можно было предположить, что обладатель столь выдающегося сложения является непосредственным лидером орочьей орды и, соответственно, лучшим ее воином. Кадет-комиссар одобрительно кивнул головой: убить главаря значило разбить устрашающую в своей массе орду ксеносов на воинствующих одиночек, борющихся друг с другом за право стать очередным вожаком.

«Я сам, — просигналил кадет-комиссар Киму. — Возвращайся».

Сержант ответил «принято к исполнению» и поспешил выполнить приказ. Стараясь не вдыхать глубоко ужасную вонь, исходящую от ксеносов, Ким бесшумно пополз по направлению к Рэкуму. Вымазанный в испражнениях ксеносов камуфляж лип к телу, вызывая одно лишь желание — как можно скорее смыть с себя эту мерзость. Почти выбравшись за пределы спящих орков, Ким оглянулся. Глядя в прицел ночного видения, он увидел, как, аккуратно пробираясь между рядами ксеносов, Раннер медленно продвигаться к центру.