Комиссар Хольмг. Становление

По щекам текли тихие ручейки слез, своей влажной пеленой надежно укутывая покрасневшие, воспалившиеся глаза. Она шла через разрушенный квартал на юго-восточной оконечности города, куда рабочие бригады, занимающиеся разбором завалов и восстановительными работами, еще не добрались. Перед заплаканным взором все, что сейчас окружало Саллиту, расплывалась, как и дорога, по которой она шла, заставляя уставшую женщину спотыкаться раз за разом. Иногда она падала на колени, выставляя вперед вытянутые руки со сбитыми и ободранными в кровь ладонями. Иногда просто валилась ниц, подставляя с множеством кровавых подтеков лицо новым «поцелуям» осколков бетонных плит и камней, обильно покрывающих вздыбленный рокрит. Когда она так падала, то оставалась лежать неподвижно какое-то время, и в этот момент можно было подумать, что слабое тление жизни, что ее теплилось в ней, потухло, оставляя за собой лишь холодный пепел смерти. Но через некоторое время, иногда продолжительное, иногда не очень, Саллита вновь поднималась. Вставала, чтобы с маниакальной настойчивостью, из последних сил последовать дальше к намеченной ею цели. Мешковатые штаны, обвисающие на длинных худых ногах, были разорваны на коленях и голенях, превратившись в свисающие лохмотья. Из-под их грязных обрывков проглядывали кровоточащие ссадины и разливающиеся чернью синяки. Они свидетельствовали о многочисленных падениях, и казалось чудом, что кости под израненной, избитой плотью все еще целы и способны удерживать на себе вес тела. Давно уже не новая куртка от комбинезона, болтающаяся на тщедушной женщине, как на вешалке, была заляпана кровью, блевотиной и грязью неизвестного происхождения. Саллита упала еще несколько раз, прежде чем добралась до нужного ей дома. То, что это именно тот самый дом, подсказало ей покалывание в стертых до костей кончиках пальцев и слабый запах костра, донесшегося из руин. Негнущейся рукой, он потянула на себя ручку скособочившейся двери, повисшей на изогнутых петлях. Стены, в которые некогда были вмонтированы откосы, были разрушены и теперь чернели бесформенными грудами опаленных камней, по обе стороны от чудом уцелевшего входа. Надсадно заскрипев, дверь неохотно распахнулась менее чем на половину, и Саллита проскользнула в образовавшуюся узкую щель. Раздавшийся позади глухой звук, подсказал женщине, что дверь надежно захлопнулась. Точнее, подсказал бы, если бы Саллиту могли сейчас отвлечь подобные звуки и подобные мысли. На самом деле, она не обращала на них внимания, не замечая вокруг себя ничего из того, что ее окружало. Лишь долетающие откуда-то издалека слабые всполохи, какие бывают от открытого огня, смогли привлечь ее внимание, и Саллита, пошатываясь, вытянув вперед обе руки, как это делают слепые, побрела в сторону этих отблесков. По мере того, как она приближалась к источнику света, становилось очевидным, что где-то в конце длинного коридора горит небольшой костер. Шаркая по бетонному полу, запинаясь о раскрошенные, обвалившиеся фрагменты стен и потолка, едва удерживаясь от того, чтобы не упасть, Саллита все ближе подходила к слабым, подрагивающим язычкам огня, в свете которых уже можно было различить молчаливые фигуры, окружившие угасающий костер. Она подошла совсем близко, чтобы можно было разглядеть лица стоящих там людей. Все они были мрачны и опустошены, словно мертвецы, восставшие из могил, и бессильно взирали в пространство перед собой расфокусированным взором. Саллита остановилась рядом с одним из них и по примеру остальных немигающим взглядом уперлась в умирающее пламя. Прошло, минут пять, прежде чем она пошевелилась снова. Даже не задумываясь над происходящим, женщина как и все, что собрались в этом мертвом, пустом здании, молча вонзилась своими израненными пальцами в того, кто стоял ближе всех к костру и был одним из них. Жертва коротко вскрикнула и упала, разрываемая окровавленными руками обезумевших людей. В ужасающем молчании толпа в клочья рвала человека, не сопротивляющегося, остающегося безучастным собственным мукам, в те краткие мгновения, когда превратившиеся в кровожадных монстров люди лишали его жизни. Все закончилось в несколько считанных мгновений. И вскоре кровоточащие куски того, что еще секунду назад составляло тело человека, полетели на корм почти угасшему к этому времени огню. Дым стал маслянистым, густым и удушливым, тяжелым шлейфом стелясь по полу и между людей, оседая на их тела и лица. Возликовавшие языки пламени, жадно накинулись на подношение, насыщаясь им и становясь все больше и больше.