Комиссар (СИ)

— В бою стала. Нашего начкоманды убило осколком, а заместителя его контузило. Я взяла командование на себя, и задание мы выполнили. Контуженного мы вытащили, но он уже в строй не смог вернуться. Ну, Князев меня и назначил. Не в рамках равноправия женщин, показухи этой. На фронте так дела не делаются. А ты, ты как стала полковым комиссаром? За настоящие заслуги перед революцией или тебя просто назначили, чтоб продемонстрировать успехи в решении женского вопроса в Советской России?

— Полагаю, скоро мы все узнаем это. А ты храбрая. И решительная. То, что ты говоришь, это, — не обижайся, пожалуйста, — несколько наивно. Но ты молода, и поэтому ты права. Молодость всегда права, потому что за ней будущее. А вот я бы никогда не отказалась от своей семьи. Даже если бы от этого одного зависела судьба Мировой революции — не отказалась бы. Но ее больше нет, моей семьи. Уже двенадцать лет их нет. Мама, отец, Юдифь… это моя сестра, Юдифь. Ей было пятнадцать. А я просто поздно вернулась домой в тот день. Я сильная, всегда была сильной, я могла бы ее защитить. Я ведь от всего ее защищала. А тут не успела. Бежала как могла, но не успела. Иногда мне кажется, я с тех пор так и бегу, не могу остановиться…

— Это правильно. Мы не должны останавливаться.

***

В последние полгода Саша часто видела этот сон. Должно быть, последствия неудачного месмерического опыта. Во сне она шла по раскатанной тележной колее через залитый солнцем цветущий луг. Щербатов шел по соседней колее — не больной, каким она видела его в Петрограде, а здоровый и оживленный. Его лысина забавно блестела на солнце. Он рассказывал ей что-то, и она смеялась. Потом говорила сама, что-то важное и ужасно интересное, взахлеб, помогая себе жестами. Щербатов смотрел на нее спокойно и внимательно, иногда чуть улыбался.

В этом сне у нее никогда не было при себе оружия, но это ничуть ее не беспокоило. Она чувствовала себя в безопасности. Во сне казалось, что все идет правильно.

Обычно по пробуждении Саша пыталась сохранить в себе ненадолго это ощущение. Но сегодня ее разбудил звонкий голос Аглаи:

— Ты проспала, комиссар! Начштаба рвет и мечет, уже почти сгрыз свои бакенбарды!

***

— Полторы тысячи человек. Четырнадцать орудий. Двенадцать пулеметов. Пять сотен лошадей, — длинное бледное лицо начальника полкового штаба Белоусова скривилось. — Все они нуждаются в снарядах, патронах, фураже, провизии и прочих скучных, прозаических материях. Для этого госпоже комиссару надо посвятить утро такому скучному, прозаическому занятию, как заполнение заявок. Но полк, конечно, подождет, пока…

Начальник штаба — второй человек в полку после командира. Командир отдает приказы, начальник штаба же создает условия, в которых эти приказы могут исполняться.

— Слушайте, Белоусов, хватит, а? — взорвалась Саша. — Я уже принесла извинения за опоздание. Один раз. Этого довольно. Если вы изволите прекратить язвить, мы успеем все подготовить и отправить курьера к поезду. Я вчера согласовала список поставок в наркомате, надо только оформить бумаги… Эх, развела же бюрократию молодая Советская республика!

Саша с тоской глянула на свои пальцы. Поверх побледневших вчерашних чернильных пятен уже легли свежие, сегодняшние. И конца-краю этому не предвидится.

Начальник штаба пятьдесят первого полка капитан Белоусов смотрел на комиссара с неодобрением. Бывший, разумеется, капитан, но говорило об этом только отсутствие погон. Выправка, манера держать себя, высокомерие — все в Белоусове выдавало кадрового офицера.

— Молодежь приезжает на войну, воображая, будто бы война — это кавалерийские атаки, развевающиеся флаги и крики “вперед!” Так описывают войну в романах, так показывает ее синематограф. Каково же изумление этих юношей, а теперь еще, на мою голову, девиц с горящим взором, когда на деле война оказывается вся пронизана тем, что вы презрительно именуете “бюрократией”. Будто бы без надлежащего оформления документации возможно удержать полк от сползания в хаос. Хотя хаос — это же то, что вы, большевики, любите?

Саша вздохнула. Ей смертельно надоело держать ответ за всю ту чушь, которую приписывают “им, большевикам”. Впрочем, Белоусов в ее ответе не нуждался. Он продолжал вещать:

— Наладить систематическое снабжение сотен человек боеприпасами, обмундированием и продовольствием без надлежащего учета и порядка выдачи, закрепленного в документах, невозможно. Это даже если не принимать в расчет, — Белоусов скривился, — демократизацию армии. Если не оформлять расписание постов полкового караула, перед каждой сменой будет собираться митинг и всякий лоботряс станет доказывать, что он и так уже побольше остальных в караулы отходил.

— Вот, взгляните, — Саша протянула Белоусову заполненный запрос. — Я верно все оформила?

— Приемлемо, — ответил Белоусов, просмотрев бумагу.