Комиссары

В партийных и военных организациях Питера срочно началось формирование отрядов. Город и губерния были объявлены постановлением Совета Труда и Обороны РСФСР на осадном положении. Восстанавливалась 7-я армия. В этих условиях Лепсе как военный комиссар считает своим прямым долгом быть мобилизованным. Он рвется к М. Н. Тухачевскому, которому была поручена ликвидация контрреволюционных выступлений, спровоцированных и поддерживаемых белой эмиграцией.

… — Нет, Мария, не могу я поехать в Москву… Не уговаривай, — спешно надевая армейскую форму, отвечал он жене, которая со слезами на глазах стояла перед ним. — Мне Юкка[4] не простил бы. Посчитал бы меня отныне не своим другом.

— Ваня, но тебя же впервые избрали делегатом на партийный съезд… И пойми меня, я скоро должна стать матерью, а ты — отцом. Ванюша, родненький, тебя же не призывают. Без тебя обойдутся, Ванечка. Ты же сам говоришь, что наша армия теперь сильна, что в Петроград срочно перебрасывают войска из Сибири…

— Мария, ну пойми теперь ты меня. — Лепсе тронули слезы жены, которая никогда так пе плакала, он старался говорить ласково, чтобы успокоить ее. — Ведь гибель Юкки, которого мы гак любили с тобой, и на моей совести. Если мы не уберегли ею, то обязаны искупить кровью — спасти его дело. Подумай сама, моя милая, родная Марусенька: он поднимал кронштадтцев против самодержавия, теперь какая-то сволочь поднимает их против нас. Там арестовано около полутысячи большевиков, у которых и семьи и дети… Ты понимаешь? Их могут расстрелять в любую минуту.

С Н. М. Апцеловичем, которому обязательно нужно было ехать в Москву, Лепсе передает записку. Он пишет ее наскоро в квартире Наума Марковича, с которым пришел попрощаться. Через двадцать минут Лепсе отбывает в Ораниенбаум. Что сказать в записке? Может, то самое главное, о чем он все эти дни думал? Именно так и нужно — коротко и ясно, решает Лепсе: «В Бюро фракции РКП(б) ЦК союза металлистов. Прошу при голосовании по вопросу о роли и задачах профсоюзов считать меня за платформу Ленина. Высказываюсь за платформу, поддерживаемую т. Лениным, так как считаю эту платформу единственно правильно выражающей задачи профсоюзов».

8 марта 1921 года, когда открылся съезд и В. И. Ленин выступал с докладом, член реввоенсовета 7-й армии, комиссар штаба Южной группы войск И. И. Лепсе участвует в первом штурме фортов на Котлине.

У мятежников было до 140 орудий, свыше 100 пулеметов, которые они установили вдоль всего берега, заняв этим выгодную позицию. Они контролировали ледовое поле залива и рассчитывали на хрупкость мартовского льда, по которому трудно будет пройти красноармейцам. Действительно, солдаты и курсанты армии М. Н. Тухачевского при любой неточно предпринятой атаке могли оказаться под водой. Тем не менее командованию 7-й армии пришлось принять решение о начале штурма. Торопил наркомвоенмор Троцкий. Он считал: внезапность и большая масса красноармейцев, которая сосредоточилась по обе стороны Котлика, должны дать положительный результат. К съезду мятеж должен быть подавлен!

Когда бойцам была дана команда подготовить снаряжение — подбить ботинки и сапоги подковками «на шипах», взять ведущим веревки и доски, облачиться всем в халаты, которые пошили из белых простыней петроградские девчата, М. Н. Тухачевский обратил внимание комиссара на важность моральной подготовки вновь прибывших солдат. Лепсе отправляется на встречу с вверенным ему отрядом. Но что это? Неужели померещилось? Нет! Да и вправду: в строю он видит Ивана Крынкина!

После того как была дапа команда разойтись, Лепсе и Крынкин поспешили друг другу навстречу.

— Спасибо вам, Ян Янович, что спасли мне жизнь. Если бы вы не вытащили меня тогда с поля боя и не поместили в госпиталь под своей фамилией, помер бы от раны…

— Вот видишь, Иван, говорил тебе, что жить будешь. Так оно и есть! — Лепсе крепко обнял Крынкина.

— А я думаю, вы или не вы? Вроде бы вы — Лепсе, но почему-то представил вас нам товарищ Седякин не Яном Яновичем, а Иваном Ивановичем.

И Лепсе рассказал Крыикину, как он очутился в Петрограде, как с получением нового паспорта решил изменить свои имя и отчество.

…Сигнал к наступлению дали под утро. Расчет был на крепкий сон оборонявших форты матросов, бодрствовавших весь день. К отряду красноармейцев подключились кронштадтцы-большевики, которым в начале мятежа удалось по льду уйти в Ораниенбаум. Они и повели группы десантников. Ослепительный нож прожектора заставил отряды прижаться к жгучему от мороза льду залива, под утро напоминавшему заиндевелое озимое поле, ровное, притрушенное слегка снежком.

— Ползком! — скомандовал Лепсе. — Смелее, товарищи! Всем за мной… — И комиссар, когда прожектор удалялся в сторону, буквально скользил, впиваясь для опоры пальцами рук в- снежную корку льда, подавая пример следовавшим за ним бойцам.

Оставалось всего лишь несколько метров до острова. Только бы ступить на берег, а там хватит сил… Однако мятежники, подпустив полки поближе, стали взламывать своей артиллерией лед.