Комьюнити

— Что нам не интересно, того в мире не существует, — усмехнулся Дорн. — Солипсизм общества потребления. Уважаемый Глеб, Москва уже неделю живёт митингами. Сейчас это всем интересно и занимает с головой всех: и правозащитников, и простых граждан, и бизнес-элиту, и власть, и даже богему. «Богема на баррикадах» — такое не снилось и Делакруа. А чума никому не интересна. Даже тем, кто болен чумой.

— Но мне интереснее чума, — мрачно сказал Глеб.

— И мне, — улыбнулась Орли. — Хотя я журналист.

— А мне вообще всё по фиг, — заявил Борька. Он всё время пялился на Орли, и легко было поверить, что остальное ему по фиг.

— Поэтому, господа пользователи, «ДиКСи-ньюс» не показывает вам скучные для вас новости о массовых волнениях в Москве, вы про них ничего не знаете, и в вашем мире их не существует.

Каждому, бля, по потребностям, подумал Глеб.

— Наберите в «ДиКСи-поиске» «Митинги 2011», — предложил Дорн.

Глеб вздохнул, достал айфон, вывел поисковик «ДиКСи» и набрал предложенную фразу. «ДиКСи» выбросил дайджест из дюжины статей. Глеб пробежал глазами по заголовкам и ошалел: из «Коммерса» ушли Максима Ковальского и Демьяна Кудрявцева! Ни ф-фига себе! Это чё творится, если таких профи выдавливают?.. По работе Глеб немного знал Максима и Демьяна, надо позвонить им, всё выяснить, а то он, как дурак, прозевал такие дела… Ладно, позже. Глеб закрыл айфон:

— Генрих Иванович, давайте перейдём ближе к нашему делу.

Глебу стало неприятно, что его ткнули носом в недостатки семантического Интернета. Он торговал этим Интернетом, а торговать некачественным товаром некрасиво, неконкурентоспособно и вообще.

— Хорошо, Глеб Сергеевич, — улыбнулся Дорн.

Официант принёс кофе.

— Итак, господа, — подняв чашку, торжественно начал Дорн. — Я пригласил вас, чтобы сообщить вам…

— …пренеприятнейшее известие, — улыбаясь, закончила Орли.

Ей явно нравился артистичный и великосветский старик.

— Да! — просиял Дорн. — Пренеприятнейшее известие! У нас чума! Мы с вами участники комьюнити, которое зачумлено.

— И чё? — хмыкнул Бобс.

— А то, молодой человек, что чума — это смертельная, скоротечная и практически неизлечимая болезнь.

— Мы сдохнем, что ли, все?

— По теории — да! — Дорн осветил Бобса белизной прекрасных зубов.

— Ну ща, — скривился Бобс. У него явно были другие планы.

— Чума — это бубоны, температура, судороги и так далее, — сказал Глеб. — А я чувствую себя прекрасно.

— Конечно, господа, речь идёт не о биологической чуме с обычной её клинической картиной. Я бы сказал, что речь идёт о ментальной болезни. Эпидемии, если хотите.

— Компьютерный вирус? — вскинулся Борька.

— Нет, компьютерный вирус повреждает компьютеры. Обычный вирус наносит органические повреждения. А нам повредили картину мира. — Дорн изящно постукал себя пальцем в лоб.

Глеб обратил внимание, что ноготь у Генриха Ивановича обработан до блеска и покрыт бесцветным лаком.

— Идеологическая диверсия? — заинтересовалась Орли. — Или, может, нейролингвистическое программирование?

— Браво, милая барышня! Но тоже нет. Идеологическая диверсия — системная ложь с определёнными целями. Эн-эл-пи, зомбирование, гипноз тоже подразумевают некую волю, которая руководит вами прямыми приказами или опосредованными установками. Всё это не то.

— Попробуйте объяснить через пример, — предложил Глеб.

Дорн изобразил глубокую грусть.

— Господа, я хотел бы избежать аналогий, — вздохнул он. — Дело в том, что сравнение — не аргумент, но всегда используется именно как аргумент. Потому предлагаю просто принять факт: комьюнити наносит своим участникам ментальную травму. Как и почему — это отдельный разговор. Но участники комьюнити начинают видеть феномены чумы и этим доводят себя до катастрофы.

— Все? — невинно спросил Бобс.

— Видимо, все. Но не единомоментно.

Глеб подумал про себя, про старуху-минетчицу в «девятке», про демона в клубе HLEB. Потом подумал про Орли и страшных мобберов, про Славу, загремевшего в больницу с психозом…

— А вы сами видели? — ухмыльнулся Борька.

И тут Дорн стал серьёзным и грустным.

— Увы, да, — признался он. — Иначе бы я не затеял эту встречу.

— А чего вы видели?

— Борька, это бестактно, — осадил Глеб.

— Да, Борис, о таких вещах не хочется рассказывать, — согласился Генрих Иванович. — Но вас, как я вижу, сия беда пока не зацепила?

— Я не шизанутый.

Дорн грустно вздохнул.

— И чего вы хотите? — спросила Орли. — Всех спасти?

— Я хочу выжить, я ведь тоже участник комьюнити. Для этого мне нужно понять, что произошло с комьюнити. А когда пойму, вероятно, смогу и обезопасить этот странный механизм уничтожения.

— Опасность, danger, — задумчиво произнесла Орли. — От этого ваша профессия называется дэнжеролог?

— Да. Я специалист по артефактам искусства и культуры, которые могут представлять опасность для людей. Мы с вами существуем в мире информации. Артефакты культуры — информационные комплексы огромной ёмкости. Если развернуть их безрассудно, можно пострадать. Видимо, это и произошло. Кто-то дёрнул гранату за кольцо.

Глеб закурил.