Комьюнити

— Настоящий мужик, — подтвердил демон. — Брутальненько.

Глеб не успевал осознавать, что же происходит. Такое с ним уже бывало. Однажды в детстве, в летнем лагере под Апатитами, во время купанья на озере он наступил ногой на лицо человека. Лицо вроде как лежало на дне подобно маске. Голой ступнёй Глеб ощутил нос, надбровные дуги, скулы. Но это было так противоестественно, что Глеб, всё поняв, ничего не осознал. Ужас вывернул его лишь вечером, когда друзья рассказали, что на месте их купанья спасатели выкопали утопленника, замытого в донный песок. Глеб наступил на лицо трупа.

Вот и сейчас Глеб разговаривал с демоном, но и сам демон, и обвинение в убийстве Гермеса были настолько невыносимы, что Глеб ничего не осознавал, словно бесчувственный истукан.

— Слушай, тебе бежать надо, — озабоченно сказал демон. — Через одиннадцать минут охранник досмотрит порноролик и увидит во дворе мёртвого Гермеса. Уходи, пока не останавливают.

— Куда? — тупо спросил Глеб.

— Орли послала сюда Борьку Крохина. Он сейчас идёт от парковки к комплексу. Перехвати его у ворот. Он увезёт тебя к себе. Иди давай.

Глеб повернулся и пошёл к лестнице.

— Поторапливайся! — прикрикнул сзади демон. — Времени в обрез.

39

— Здорово! — удивлённо сказал Борька. — А я за тобой!

Глеб встретил Борьку перед воротами «ДиКСи». Крохин выглядел как бомж. Шапки у него не было, поэтому он задрал грязный воротник обдергайки, которую считал курткой, и ссутулился. Перчаток он тоже не имел и засунул руки глубоко в карманы. Глеб не понимал, почему Бобс, зарабатывая вполне прилично, одевается в секонд-хенде.

— Пойдём к твоей машине, — сказал Глеб.

— Вон там она, — кивнул Борька.

Они добрались до старого «форда», припаркованного в кармане на обочине. Борька жмотился и не загнал машину на платную стоянку.

— Садись сзади, — сказал Борька. — Я вчера другана вёз, он, сука, пиво пролил на переднее сиденье. Ночью замёрзло. Как обоссано.

Глеб молча полез в салон на задний диван. Борька плюхнулся на водительское место, кряхтя, пристегнулся и включил двигатель.

— Куда поедем? — спросил Глеб.

— Ко мне. Щас прогреется.

— А почему к тебе?

— Олька сказала.

— Она тебе звонила?

Борька сидел, скрестив руки на груди, и чуть покачивался из стороны в сторону, дожидаясь тепла.

— Она вообще там у меня поселилась, — буркнул он.

— Это как понимать? — холодно спросил Глеб. — В том смысле, что она слишком обременяет тебя своими просьбами?

— В том смысле, что она у меня будет жить. Есть, пить, спать. Мыть посуду. Готовить. Бельё стирать. Телик смотреть. Всё делать.

— Не понял. — Глеб даже встряхнул головой.

— Она ушла от тебя, Глеб. Ушла ко мне. Чё тут не понять?

Борька взялся за руль и стронул машину с места.

— Поедем по Алтуфьевскому до МКАДа, — предупредил Борька, — по МКАДу до шоссе Энтузиастов, потом свернём ко мне в Перово. А то неохота в центре в пробку попасть. Праздник же, бля.

— Да мне хоть как, — пожал плечами Глеб, глядя в окно.

Некоторое время «форд» катился по дороге-дублёру параллельно Алтуфьевскому шоссе, потом нырнул влево и встроился на трассу в поток, проскочил под пешеходным мостом и взбежал на эстакаду.

— Борька, Орли не могла уйти к тебе, — убеждённо сказал Глеб. — Как так? Ты же, извини, дурак и страшила.

— Не такой уж дурак, — медленно и спокойно ответил Борька, — и не такой уж страшила… если через пару часов мне даст твоя девка.

Глеб вспомнил, как познакомил Крохина с Орли в «Шоколаднице» за «Современником». Борька прятался от Орли за экраном ноутбука и слал Глебу разные эсэмэски… А ведь уже тогда Бобс запал на Орли. Но Глеб думал, что Орли гипнотизирует Борьку, словно удав кролика, и ситуацию контролирует она, а уж никак не Крохин.

— Чем же ты её приманил?

— Я ей протоколы Гурвича не вернул, — хихикнул Борька. — Сказал, пусть со мной ебётся. Она поломалась и согласилась.

— И когда это было?

— Что было? Когда я ей сказал или когда она согласилась?

— Когда она согласилась.

— Числа я не помню. Надо в телефоне посмотреть. Она мне эсэмэс прислала: «о’кей». Ну, я всё сразу и прорубил.

— А как же Мариша? — напомнил Глеб.

— Кабуча в пролёте, — жёстко ответил Борька.

Ну да… В пролёте… Она получила от Борьки сообщение: «Короче у нас все кончино» — и выпила пять таблеток феназепама. Потом она разгромила свою квартиру и упала на пол в ванной, замотавшись в полиэтиленовую шторку. Сын Денис позвонил Глебу, и Глеб приехал к Марише, не зная, что колокол прозвенел по нему, а не по Кабуче.

— Ты Маришу отфутболил, когда Орли тебе написала «о’кей»?

— Сразу же. Ни хера Кабуча мне не понравилась. Старая.

— Пидарас ты, Борька.

— Сам ты пидарас.

Они ехали сквозь огромный город, сияющий огнями праздника, и огонь Глеб ощущал, а праздника не чувствовал.

— А почему же я не увидел и не почуял, что вы с Орли там где-то уговариваетесь о чём-то? — тоскующе спросил Глеб.

— Ты же этот… хипстер, — хмыкнул Борька с явным презрением. — Я для тебя таракан, в секонд-хенде затариваюсь. Ты на меня и не смотрел. Вообще ни на кого не смотрел, болван самовлюблённый. Вот и не увидел, хуле. А ведь Олька-то ко мне вместе с тобой приходила.