Комьюнити

Глеб стоял на боковой дорожке старинного московского чумного кладбища, курил Marlboro Golds, весь такой успешный и модный, в кашемировом пальто Roberto Cavalli, в ботинках от Silvano Lattanzi, в кожаных перчатках Forzieri, а вокруг была тусклая и тёмная зимняя ночь, и Глеб понимал, что его облапошили, как последнего лоха.

Хотя, конечно, нет, не облапошили. Просчитали. Как дурачка. Как типичного бездарного блогера с блуждающим взглядом. Впрочем, ведь таковым Глеба и выращивал Гермес, настаивая на депешах в Твиттер и на ведении Глебом своего блога в «ДиКСи-нете»… А он, Глеб, и не сопротивлялся. Заводя эту петрушку, Гермес, конечно, не думал ни о какой чуме, он просто готовил себе менеджера с менеджерскими мозгами. И теперь все эти заготовки пригодились весьма кстати.

Базовым принципом мышления блогера, «посылкой-следствием», структурной единицей бытия была последовательность «прикол — креатив». На этом Гермес всё и построил.

В качестве прикола он соорудил фальшивую могилу Абракадабры. Рядом с погребением Гурвича с одной из старых и уже ничейных могил убрали прежний крест и поставили новый, с нужной надписью. А Глеб получил от Гермеса указание: надо как-то осветить похороны Гурвича.

Ясно, что похороны — не прикол. В поисках прикола Глеб будет бродить вокруг места похорон и неизбежно наткнётся на крест Абракадабры. Что делает любой блогер, увидев прикол? Фоткает его и выкладывает фотку в блоге. Это предсказуемо, как у любой собачки предсказуема реакция на столбик — задрать лапу. Глеб и задрал. Если бы он не заметил столбик, Гермес ему бы подсказал, но Глеб заметил.

Следующий шаг — креатив. Участники комьюнити сразу разгадали несложную загадку с Абракадаброй, а потом Гермес подсказал Бобсу, как сляпать фотожабу. Борька её тотчас скреативил, ибо Гермес — начальник и все его идеи обязательны для исполнения. Ну а креатив — священная корова, и Глеб, разумеется, не удалил фотожабу. И всё.

Могила демона открылась онлайн, а не офлайн: в комьюнити. И комьюнити стало зачумлено. Кто в нём зарегистрировался, чтобы поучаствовать хоть словечком, тот подхватил чуму и отныне обречён.

По сути, могилу демона открыл Гермес. Он уже сам был зачумлён, так как Гурвич обрушил на него чуму возмездия, но Гермес завёл для чумы отдельную опцию — демона Абракадабру и скинул эту опцию в комьюнити. Лев Гурвич запрограммировал чуму по средневековому образцу, и Гермес избавился от проклятия Гурвича по средневековому принципу Короля-Чумы: передай свою смерть другому.

Почему Глеб оказался в этой истории? Потому что на него можно было завязать всех, кто начал мешать Гермесу. Борька был приятелем Глеба, а Кабуча — любовницей. Гермес велел Глебу познакомиться с Орли — и Орли тоже заглянула в комьюнити. Наконец, Глеб был Достаточно интеллектуален, чтобы у него в гостях задержался и Дорн, подсказавший инженеру Гурвичу идею оружия мести — идею чумы.

Гермес всё-таки был гениальным менеджером. Он для каждого вычислил такую линию поведения, которую можно назвать линией наименьшего сопротивления, и нашёл, где эти линии сплести в узелок. А Генрих Иванович Дорн, дэнжеролог, ошибся. Узелок находился не на Калитниковском кладбище, а в комьюнити Глеба.

Глеб не заметил, что он уже идёт по узкой дорожке между оград к главной аллее кладбища. Впереди он увидел какие-то непривычные огни: они двигались все в одну сторону, скрывались за крестами и стволами деревьев, трепетали и вообще находились куда ниже уровня фонарей, которых тут не имелось, и чуть выше человеческого роста. Глеб понял, что перед ним вдалеке — факельное шествие. Даже нет, не шествие, а просто там идёт толпа, в которой многие несут факелы. Что за странное файер-шоу?.. Огни неторопливо плыли прерывистой цепочкой, создавая ощущение некой средневековой мистерии.

Глеб подошёл ближе и остановился, взявшись за чугунную шишку могильной ограды. Шествие и вправду напоминало жуткие похороны времён Средневековья. Люди в процессии были облачены в длинные, до земли, балахоны с колпаками, подшитыми к шляпам с широкими полями. Руки людей были упрятаны в перчатки с раструбами до локтя. Одни участники церемонии держали факелы, другие — багры с крючьями, а три группы этих ряженых за рукояти тащили гробы. И ещё в облике идущих что-то было не так, но Глеб не успел понять, да и поля шляп укрывали лица людей от неровного света факелов.

И вдруг вся толпа дружно, как по сигналу, повернулась через правое плечо и двинулась в сторону Глеба: процессия превратилась в шеренгу. А Глеб увидел лица этих людей. Вернее, не лица, а маски, то ли кожаные, то ли деревянные, с круглыми стеклянными глазницами, будто в противогазах, и с огромными птичьими клювами. Эти клювы своей тяжестью наклоняли головы хозяев: люди смотрели исподлобья и угрюмо — немигающими и блестящими дырами глаз. По сторонам клювов из узких прорезей курились белые струйки дыма.