Коммандо

На следующий день Норико с раннего утра ждала Адзисава, который обещал проводить ее в полицию. Девушка знала, что может опоздать в школу, но это ее не путало. Родителям о своем намерении она ничего не сказала, зная, что они попытаются ее остановить.

Норико была сама не своя от волнения — еще бы, она вступала в борьбу со всемогущими хозяевами ее родного города. Уракава рассказал ей о грязных делишках Ооба и Накато в низине Каппа и обещал, что одновременно с ее обращением в полицию предаст эту аферу гласности. Норико понимала, что ее поступок станет фитилем, который подорвет пороховую мину, подложенную под империю Ооба. Школьница чувствовала себя героиней грандиозной драмы. Ее дело было — написать заявление, а в остальном она может положиться на Адзисава, он отведет ее в полицию и скажет, что делать дальше.

Условленный час был уже близок. В это время возле дома остановилась незнакомая девочка, примерно того же возраста, что и Норико.

— Ты Норико Ямада? — спросила она. — Я от Адзисава-сан, пойдем со мной.

— Это он тебя послал?

— Да, он тебя ждет. Что-то очень срочное.

Норико пошла с незнакомкой.

— Ну вот мы и пришли, — сказала та, свернув за угол. Там стояло несколько автомобилей, возле которых толпились длинноволосые парни. Норико повернулась бежать, но было поздно.

— Вот она! — крикнула девочка, и парни обступили Норико со всех сторон.

— Кто вы такие? Что вам от меня нужно?! — вскрикнула она.

Один из длинноволосых, прыщавый юнец, который, очевидно, был у них за главного, ухмыльнулся:

— Садись в машину, киска. Поедем кататься.

— Ты что, спятил? Мне в школу надо!

— А чего же ты к своему Адзисава побежала? И про школу забыла, а?

— Это не твое дело!

— Чье это дело, мы потом разберемся.

Прыщавый подмигнул остальным, и несколько крепких парией затащили Норико в машину.

— Негодяи! — закричала Норико. — Я полицию позову!

Но где ей было справиться с ними. Вся компания моментально расселась по машинам. Похищение не заняло и минуты, на улице в этот ранний час не было ни единого прохожего.

А чуть позже, когда Адзисава собрался выходить из дома, консьерж позвал его к телефону. Незнакомый голос прохрипел в трубку:

— Адзисава? Норико Ямада у нас. Если хочешь, чтобы она была цела, забудь и думать о суде.

— Ты кто такой?! Наруаки Ооба?

— Неважно. Не суйся не в свое дело. Если б девка хотела, то подала бы в суд и без тебя.

— Что вы собираетесь делать с Норико?

— Ничего такого. Пальцем ее не тронем. Просто побудет у нас, пока ты от своей затеи не откажешься.

— А тебе известно, что это называется «похищение»?

— Ой, как страшно, — засмеялся неизвестный. — Только девчонка сама с нами поехала, по своей воле.

И дома у нее знают, и в школе.

— Постой, не вешай трубку. Мне надо с вами встретиться! — Но в трубке уже раздались гудки.

Адзисава решил немедленно бежать в «Шлем», в тот самый бар, который служил для «Бешеных псов» местом сборищ. Этот подонок Наруаки все-таки добрался до Норико! Может быть, удастся что-нибудь узнать в «Шлеме»?

Он был уже у двери, когда его окликнула Ёрико, собиравшаяся идти в школу:

— Папа, ты куда?

— Я скоро вернусь. А ты иди па уроки. Только не одна, подожди кого-нибудь из ребят.

— Папа, не ходи! — крикнула Ёрико. Она снова чувствовала опасность, но Адзисава должен был идти — Норико попала в беду.

— Ничего, девочка. Я скоро.

— Тогда возьми меня с собой!

Адзисава заколебался, но ненадолго.

— Ладно, ладно. Марш в школу! — строго приказал он.

6

Китано уже не сомневался в том, что Фусако Макино сознательно давала ложные показания. То ли ее подкупили, то ли запугали, но она нарочно вводила следствие в заблуждение. Все это было шито белыми нитками, и полиция, несмотря на оказываемый сверху нажим, не решилась арестовать Адзисава. Однако, если дать им время, они построят на основе этого лжесвидетельства насквозь фальшивую версию, и тогда прокурор даст санкцию на арест. Китано решил всерьез заняться опровержением показаний медсестры.

Для начала он тщательно осмотрел коридор хирургического отделения. Палата 320, предназначенная для индивидуального пользования, находилась в самом конце. От дверей коридора до нее было метров тридцать, так что в принципе Фусако могла увидеть и узнать посетителя. Но тогда была ночь; если верить медсестре — четыре часа. Чтобы проверить, какова видимость в коридоре в это время суток, Китано пробрался в больницу в четыре часа ночи. В палатах царила мертвая тишина, но коридор был освещен достаточно ярко, и вход в палату 3 20 хорошо просматривался от сестринской. На потолке через каждые метров пять горели лампы дневного освещения, и участок коридора непосредственно перед интересующей Китано дверью попадал в особенно яркую полоску света.