Коммандо. Бурский дневник бурской войны

Лагерь был полон запасами всех видов, и такое изобилия мы не видели с тех пор, как разграбили лагерь в Данди. В то время как мы этим занимались, прискакал сильно возбужденный Бейерс и стал кричать, что мы должны преследовать врага, а не грабить лагерь, но мы думали иначе. Мы считали, что сейчас главное — захватить запасы, а не пленных, которых все равно пришлось бы отпустить, потому что их негде было держать, а вернувшись после преследования, мы могли найти лагерь уже разграбленным другими. Поэтому мы продолжили наше занятий, тем более что всадники де ла Рея уже оправились от утреннего поражения и могли преследовать генерала Клементса, уходившего с остатками своих войск к Претории. Мы решили, что свою работу на сегодня выполнили, а остальное пусть делают другие.

Мой брат привел мою чалую лошадь и двух своих верховых лошадей, и мы взяли еще двух лошадей, оставшихся от англичан.

Мы нашли подходящие седла и седельные сумки и стали набивать их всей той роскошью, которой так давно были лишены — чаем, кофе, солью, сахаром, едой, одеждой и книгами. Затем мы последовали за остальными, которые, загрузившись тем, что им было нужно, ехали вдоль подножия хребта к тому месту ниже старого фургонного пути, где мы были вчера вечером.

Так образом закончилось наше участие в сражении.

АКК потерял пять человек убитыми и пять ранеными. Среди последних был наш командир Краузе, которому пуля попала в ногу, и мой капрал Ян Нагель, которому раздробило лопатку. Французский искатель приключений Жорж де Гурвиль, который тоже состоял в АКК, был тоже тяжело ранен, но хуже всего пришлось Яну Жуберу, которого пришлось снести вниз в английский лагерь вместе с другими тяжело ранеными, и оставить там, попросив англичан оказать им помощь, потому что у нас не было ни лекарств, ни докторов.

Мы с братом устроили великолепный банкет, и затем, будучи без отдыха в течение сорока восьми часов, мы проспали целые сутки.

На следующий день те убитые, которых их друзья и соратники принесли вниз, были похоронены в братской могиле, которую я помог рыть. При этом присутствовал генерал де ла Рей. О он произнес такую речь, что многие прослезились, потому что он был не только прекрасным военным, но и красноречивым оратором.

Здесь мы оставались в течение нескольких дней, в течение которых мой брат и я наслаждались жизнью после диеты из мяса и кукурузы, на которой мы существовали так долго. Мы перевооружились, взяв винтовки ли-метфорд вместо маузеров, для которых не было патронов, и имели хороших лошадей. Моя старая чалая была хороша как всегда, и я взял каштанового пони, которого предпочел более прихотливым большим лошадям. Других лошадей я отдал, чтобы не быть очень обремененным. У моего брата было две лошади, которых он привел с севера, одна из них была «бесплатной» (среди буров гнедую лошадь с белой мордой и четырьмя белыми чулками принято называть бесплатными, так как по старой традиции такие лошади беспошлинно проходили таможенные заставы).

А второй лошадью был самый странный конь, которого я когда-либо знал. Мой отец купил его в лиденбургском дистрикте у бура, который забыл нам сказать, что этот конь одержим дьяволом. Он вытворял такие вещи, что полиция в правительственном лагере объявила его безумным и дала ему прозвище Мальперт (бешеный конь). Иногда он позволял кому-то приблизиться к себе и вел себя нормально, но другой раз приходилось окружать его всем лагерем (включая вице-президента), чтобы его поймать. Он мог делать вид, что спокоен, но, когда его окружали, он начинал прыгать, лягаться, так что трава летела из-под его копыт и вел себя так, что проще было уступить ему дорогу, из страха попасть под его копыта. Если его снова окружали, все повторялось, пока люди не расходились со смехом и проклятьями. Единственные люди, к которым он относился с уважением, были я и мой брат Арнт. Меня он боялся, потому что однажды в лиденбургском лагере, после того, как он дважды прорвался через кордон, я вскочил на него и крепко обхватил его за шею. Он вставал на дыбы. Скакал и даже кусался, пытаясь меня сбросить, но я так крепко обхватил его ногами, что он в конце концов покорился. Моего брата он слушался потому, что однажды тот вылечил ему язву на спине, и он с тех пор был ему благодарен. Его репутация опережала его, и он слыл среди буров настоящим чудовищем. Нередко, когда мы приближались к очередному лагерю, слышался крик: «Внимание, здесь Мальперт»! и все разбегались, чтобы не попасть под его копыта. Однако все его выкрутасы принимались достаточно добродушно, потому что конь был отличный по всем статьям, и все смотрели на него с восхищением, а к нам с Арнтом он относился хорошо.