Коммандос из демиургов

— Ты еще противогаз на меня натяни и водолазный костюм, — гневался организм, ни в какую не желающий таскать на себя всякие тяжести.

— Надо будет, и надену! — наступал на меня пес, всерьез опасающийся за целостность моей шкуры.

— А чего ты танк не подогнал? Корешка-прапорщика за распродажу Родины к стенке поставили? — яростно огрызалась в ответ гневливость.

— Поговори мне тут еще, кошка драная! Надевай, кому говорю! — гнул свою политику надоедала.

— Только после того, как ты собачий вальс на балалайке научишься играть, — верещала я в ответ.

Мы бы еще долго пререкались, но тут на опушке что-то рвануло, да так, что листва с мэллорнов посыпалась. Я молча нахлобучила на себя амуницию доблестного российского солдата (хорошо хоть в портянки и кирзовые сапоги не пришлось рядиться) и почапала на переговоры.

Наместник встретил меня во всеоружии. Вороненый конь под жопой, сам в черном костюме, белая рубашка, морда высокомерная. Для полноты образа опереточного злодея только красной гвоздики в петлице не хватало. Он чуть со своего кабысдоха не навернулся, когда меня увидел. Глядя на выражение его лица, я отчетливо поняла, почему нашей армии так во всем мире боятся. Но вот что значит мировое зло, с испугом быстро справился, с коняшки сполз и давай сразу наезжать:

— Отдай Эгрегор, и я обещаю, что пощажу вас.

— Мне помнится, в первый раз тоже говорили, я остановлюсь в любой момент, и чего… — нахально усмехнулась.

— И чего? — повторил, как попка.

— И ничего, похитил, мерзавец, честь девичью. Вот с тех пор не доверяю обещаниям мужиков. — Я была холодна и неприступна, как старая дева на приеме у гинеколога.

Раздались скрип его зубов и чей-то сдавленный смех из-за соседнего куста. Дальнейший наш диалог помню до мельчайших подробностей.

Он: «Где Эгрегор?»

Я: «У законного владельца».

Он, заикаясь: «У к-к-какого?»

Я: «Да приходил тут старичок-лесовичок благообразного вида, интересовался, не находила ли я пуговицу от его штанов венчальных. Ну я, как честная девушка, и вернула».

Он: «Издеваешься?»

Я: «Наговариваешь на меня, я даже не знаю, как это делать».

Он: «Последний раз прошу по-хорошему, отдай мне Эгрегор».

Я: «Да чего ты пристал ко мне с этой эпидерсией, сказала же, нет ее у меня».

По сценарию в этом месте должно следовать демоническое завывание: «Я тебя предупреждал», — но Скелетон обошелся без звуковых спецэффектов. Для меня в очередной раз померк свет.

Очнулась прикованной за руки кандалами к потолку сырой темницы. Из одежды только сережки и браслет диксы. Антураж вокруг меня был как в личной пыточной Малюты Скуратова. Водичка капала, факелы чадили, кругом всякие хитрые конструкции стояли, а на заляпанных кровью столах устрашающего вида металлические инструменты разложены. Была бы я поклонницей БДСМ, раза три бы уже от открывшейся красоты оргазм испытала. Скелетон стоял напротив меня — весь такой под маньяка косил. В одной руке плетка, в другой, нехилый тесак. Мне бы, дуре, испугаться, а меня на ржач распирало. Сказала:

— Тебе бы фартук надеть, вылитый мясник будешь. Хотя нет, лучше кожаные трусы, шипастый ошейник, в соски колечки вставить, жилетку на голое тело и фуражку.

Как он подскочит, как заорет, что пытать меня будет зверски. Видать, за живое задела, иначе чего это он ножичек на клеши поменял? Видимо, я реально его достала до печенок своими намеками на сексуальные предпочтения, потому как на теле во всей красе засиял узор. С момента его последнего проявления прошло довольно много времени, и теперь я чувствовала, что у меня не осталось ни одного свободного сантиметра кожи, где не сверкал бы камень.

У Скелетона при виде этой прелести упали и челюсть, и клещи, да прямо на ногу. Когда он закончил скакать на одной ножке, их любопытство поинтересовалось, что это у меня такое интересненькое на коже. Хотелось сказать, что экзотическая зараза, передающаяся воздушно-капельным путем, но решила пожалеть его мозг и просто сообщила, что это подарок родственников на долгую память. Судя по тому, как у него загорелись глазки, сейчас он попытается для интереса отколупать от меня кусочек плоти вместе с самоцветом. Процедура явно обещала быть болезненной, главное — не заорать, а то сама себя уважать перестану.

Вот за что я иногда люблю свою крылатую братию, так это за то, что они почти всегда приходят вовремя. Скелетон только нацелился на мое комиссарское тело, как в этом приюте извращенца появился пылающий гневом Дракон в компании четырех товарищей, знакомых мне с тех незапамятных времен, когда я, пребывая на больничном листе, валялась в замке у Ифика. Наместник и пискнуть не успел, как один из телохранителей ударом ноги отправил его в красивый полет. Владыка рывком выдрал удерживающие меня цепи и накинул какую-то дерюжку.