Коммандос из демиургов

— Что ты, милый, с красноглазенькими блондинчиками у меня связаны самые лучшие воспоминания. Благодаря одному из них я значительно увеличила состояние, и в чем-то он даже помог мне выжить там, где другие погибали. Так что к твоему напарнику лично у меня претензий нет. А гоблина вижу первый раз в жизни, никто из вас мне напакостить еще не успел. Так что голову тебе оторвут мои партнеры за ваши старые грешки, а я просто не буду им мешать. Тебе надо было с самого начала сказать правду, что ты вляпался в жир ногами и за вами охотится все королевство. А теперь уже поздно взывать к моему милосердию, оно залегло в спячку. Единственное, что могу сделать, так только попросить своих друзей лишить тебя жизни безболезненно.

Приговоренный внимательно посмотрел на меня, словно прикидывая — блефую или нет. Но я нацепила на лицо маску невозмутимости и смотрела на него самым честным взглядом. Давать его убивать я совершенно не собиралась, не такая уж дура, чтобы такими находками, как реальный шаман гоблинов и обязанный по гроб жизни дроу, разбрасываться. Заметив, как он потянулся к своему поясу со словами:

— Не советую даже пытаться меня убить, не получится, я в некотором роде неуязвима, максимум поцарапаешь, а вот после этого тебя точно порвут, — я отрицательно качнула головой.

Его затравленный взгляд переместился к Сосискину, но тот скорчил такую морду, что сразу сделалось ясно — дохлый это номер — пытаться продырявить его упитанную шкурку. Но на всякий случай я встала на линию огня: терять кого-то из демиурчиков или их учителей в мои планы не входило. Маневр не остался незамеченным, и Зорро, подойдя к яростно шипящему пленнику, вытянул из его штанов узкий стилет, а потом так посмотрел на своих ученичков, что последним резко захотелось закопаться в землю.

На роже Хвача отражалась нешуточная работа мысли. Наконец приняв для себя какое-то решение, он сделал шаг вперед и бесстрастно спросил:

— Если я принесу клятву рода, ты поможешь мне освободить моего друга?

— И что я поимею с твоего торжественного обещания юного поганца? — высунула нос здоровая жажда наживы.

Он шумно втянул воздух, сжал кулаки и процедил:

— Я буду служить тебе до смерти в обмен на жизнь друга.

«Хорошо, крокодил болезный, хочешь, чтобы все узнали твой большой секрет, будет тебе раздача слонов и материализация духов», — во мне включилась стерва.

— Ты забыл уточнить, до чьей смерти и где гарантии, что, как только я вытащу твоего корешка из тюряги, ты не покончишь жизнь самоубийством или не попытаешься кончить меня?

Никогда я еще не слышала такого виртуозного иномирного мата. Даже предлоги были нецензурными. Приличным оказалось только выражение «невежда, не понимающая, какая удача ей выпала». Пришлось затыкать фонтан его красноречия:

— Выпадают только птенцы из гнезда, а за комплименты спасибо. Но вернемся к нашим баранам. Итак, что входит в понятие «служить»?

— Я стану твоим рабом, — проскрежетали с таким выражением лица, что сразу стало понятно: плевок в суп — это будет самая безобидная служба.

«Клиент дозрел», — подметила наблюдательность, и я решила: настала пора идти ва-банк, зря, что ли, столько времени убила, читая про Шреков-недомерков и иже с ними.

— Мне не нужен потенциальный враг за спиной, поэтому клятва рода отменяется. Если хочешь, чтобы я сохранила тебе жизнь и помогла спасти Мечника, ты принесешь клятву крови.

Гоблин насмешливо посмотрел и скроил мерзотнейшую рожу:

— Ты уверена, что тебе нужен такой брат, как я?

В ответ он нарвался на ехидное:

— Лапуля, у меня столько замечательных родственников, что такая поганка, как ты, легко затеряется на их фоне, а я не буду опасаться удара в самый неожиданный момент. Ведь клятва рода — это обманка для доверчивых, не так ли?

На меня во все очи смотрели присутствующие жители Изменчивого, в глазах которых читалось: «Нас что, испокон веков имели гоблины?» Пришлось пояснять, что да, у этих пигмеев такая клятва не стоит ничего, они все это придумали для обмана граждан, которым удалось взять их за жабры. А вот клятва крови — это самая большая тайна, обойти ее невозможно, и тот, кто ее принесет, разделит свою жизнь с тем, кому она дается. И я потребовала произнести слова на древнем языке гоблинов, который не звучал в этом мире почти тысячу лет.

Хвач сделал попытку отмазаться:

— Хорошо подумай: наши жизни и судьбы переплетутся, моя боль станет твоей болью, сможешь ты это выдержать?

Мне с защитой драконов всякие клятвы как мертвому припарки, поэтому я буквально пропела:

— Котик, кто хоть раз в жизни натирал себе ноги в кровь новыми туфлями на огромных каблуках, надетыми первый раз в жизни ради свидания с понравившимся мальчиком, тот боли не боится!