Коммандос из демиургов

— Даша, тебе никто не говорил, что пение и ты — взаимоисключающие вещи? — даже стоя спиной, я почувствовала, как демиург скривился.

— Ну ты-то еще не имел чести услышать мой вокал, — хихикнув в ответ, я начала поудобнее устраиваться в кольце его рук. — Зато теперь тебе ничего не страшно, Сосискин говорит, кто пережил мое пение, может смело по кладбищу гулять.

— Ты не исправима, — тихо шепчет, и я чувствую, как его подбородок упирается мне в макушку.

Впервые за много дней мне стало легко и спокойно. Парадокс, но я поняла что все, наконец, закончилось, именно в тот момент, когда меня обнял тот, кто втравил меня в это приключение. Сколько мы так стояли — не знаю, но вдруг я заметила мелькнувшую тень. Как мне хотелось придушить одну не в меру любопытную личность, нарушившую наш покой, знаю только я.

— Дорогой, тебе не пора очередные козни строить? — намекаю, что хорошо бы кабальеро отчаливать до дому до хаты.

— Дашка, не суетись, я прекрасно чувствую присутствие своего младшего сына. Так что не старайся меня выпереть, — шепчет мне ухо, и слегка прикусывает мочку.

— Арк, не будь жопой, ребёнок застал родителя в компрометирующей ситуации, и у него может случится нервный срыв, — делаю попытку надавить на совесть.

— С каких это пор, невинные объятия, стали называться "компроматом"? — задаёт вопрос, а сам паразит по шее губами скользит. Но мне нравится, как ты меня называешь.

— Жопой? — округляю глаза.

— Дорогим, — тихонько смеётся, гад.

— Арк, заканчивай тут из себя Казанову строить на глазах у сына, давай проваливай, тем более ты знаешь мое отношение к тебе, — сурово отрезаю, почувствовав как его шаловливые ручки начали передвигаться в район моей груди.

— Знаю, — тяжело вздыхает искуситель, — поэтому и ухожу, но обещаю, что мы еще встретимся.

— Всенепременно, сахарный, я тебе еще должна одну процедуру, — многообещающе цежу и чувствую, что за моей спиной больше никого нет.

— Лель, давай вылезай из-за фикуса, отец ушел. Хорош уже уши греть, — резко поворачиваюсь к стоящей в самом дальнем углу кадке с разлапистым деревцем.

— Как ты меня засекла? — с недовольным сопением демик выходит на свет.

— Греметь костями меньше надо, — усмехаюсь в ответ.

Он стоит, набычившись, слегка выпятив нижнюю челюсть. Эх, не миновать мне допроса с пристрастием.

— Как давно ты знаешь, что Аркандиэльд мой отец? Что у тебя с ним? — весьма агрессивно начал наступление юный следователь.

— Как много вопросов, тебе на какой первым ответить? — чисто из принципа начинаю вредничать. Ненавижу, когда на меня начинают давить.

Лель сразу понял, что выбрал неправильный тон и пошел на попятную.

— Капитан… Даша, прости меня, просто… это нелегко узнать, что твоей отец нашел ниалию, а ты, оказывается, ее очень хорошо знаешь.

Кивком показываю, что прощение приняла и отвечаю:

— Я догадалась, что Арк твой и Ника отец давно: у вас фамильное сходство и надо быть слепым, чтобы его не заметить. Еще я знаю, кто из твоих товарищей к какому роду принадлежит. Кого-то я вычислила по знакомым чертам лиц, про кого-то догадалась на основе сплетен, которые мне периодически рассказывали Пра и Эдик. Просто, я никогда не давала вам понять, что знаю, кто к какому лагерю противоборствующих принадлежит. Вы все для меня одинаковы дороги и мне глубоко плевать в каких политических дрязгах замешены ваши родственники.

Я на мгновение замолчала, чтобы честно ответить на вопрос "что я чувствую к Арку?". Собравшись с духом, произнесла:

— Я люблю твоего отца.

Мальчишка дёрнулся, как от удара, и помертвевшими губами прошептал:

— Ты поэтому отказала Альфонсу?

— А ты шёл ко мне сюда выяснить, почему я дала от ворот поворот другу, но увидав меня с отцом, решил подслушать?

Он виновато потупился, в другой раз я бы словесно выпорола, но сегодня я решила поставить все точки:

— Я отказала твоему другу, потому что не люблю его, и никогда не смогу полюбить. Он навсегда будет для меня пацаном, которого я учила жизни. А что касается твоего отца… то повторю. Да я люблю его. Как умного противника, как выдающегося интригана и обаятельного мерзавца. Он навсегда будет моим самым любимым врагом, но я никогда не буду любить его как мужчину. Слишком многое нас разделяет, и то что он сделал со всеми нами, всегда будет стоять между мной и им. Да и хлопотно это, любить демиурга. Мне надо что-то более земное, понимаешь?

Парнишка надолго задумался. Я так и ушла одна, а он остался стоять, переваривая то, что на него свалилось.

* * *

На утро после знатного гульбария мы покидали Изменчивый. Расставание было очень болезненным. Душа рвалась на две части — одна требовала остаться здесь, где живут мои друзья, а вторая — вторая отчаянно хотела домой, в привычный мир. Я никак не могла заставить себя оторваться от всхлипывающих Маньки и Тайки. Даже вечная ехидна Головастик пару раз подозрительно шмурыгнул носом. А суровый Зорро почему-то дрожащим голосом предлагал задержаться и остаться на свадьбу Жениха и Люськи.

Владыка, видя наши страдания, сердито пропыхтел: