Комментарии

В последние годы необычайно расширились смыслы его высказываний, но и способы их приобрели новую гибкость. Способность Парщикова к формулировкам всегда была феноменальна, то есть неповторима, вряд кто-то смог бы еще так многозначно, уклончиво вроде бы, обойти предмет сразу с нескольких сторон и заполонить пространство вокруг него буйноцветущими метафорами, так что мы поймем о предмете больше через просветы этой возникшей дополнительной зелени жизни вокруг. Но он мог несколькими казалось бы малозначительными деталями создать внутреннюю картину, вот, например, фраза из его письма ко мне, написанного в конце 2008 года (болезнь была уже сильна, но он упоминает о ней вскользь): «Я чуть приболел и торчу в Гамбурге – удивительно стройный скандинавский город и фантастический порт, (напоминает ночной Манхаттан, но лежащий плашмя в Эльбе, столько бесконечных огней)». Здесь все детали важны и действенны – в этом описании Гамбурга, даже измененные привычные сейчас «е» в слове «Манхеттен» на архаизированные «а» важны, поскольку не дают зрению слишком забираться в знакомые нынешние ассоциации, а относят образ к более фантастическому чему-то.

С германских холмов в своих велосипедных блужданиях последнего времени видел он землю так же пристально и чувственно, как тогда в давнее уже теперь время, когда на велосипеде ехал из Полтавы в Кротенки на Ворскле, – на склоне поля Полтавской битвы. Никакой эмиграции, конечно, не было, он всегда об этом говорил. Это было действительно так: он стремился свободно двигаться по миру и, возвращался в Россию, не возвращаясь, поскольку, по сути, отсюда не уезжал. Последний раз мы виделись с ним и Иваном Ждановым в середине октября 2007 года – в его последний приезд в Москву. Алеша был как всегда глубок и необычайно оживлен, хотя уже читать стихи не мог, – говорить он мог только полушепотом, хотя в этом чудилась особая доверительность, будто он хотел сообщить нечто сокровенное.

Мир, понятый как свет, всемирность зрения и постижение мира, людей через бесконечную открытость, «контакты», создание «сада друзей» (здесь опять вспоминается ироничный оппонент Лейбница, приходящий все же к некоторой гармонии с философемой: «надо возделывать наш сад»). Все же Алеша преодолевал и разрушал любые теоретические установки.

Также, как любимые им Боб Дилан и Иосиф Бродский, он родился 24 мая. Теперь Алексей Парщиков существует в разных пространствах, соединяя удивительным образом знавших и не знавших его. Все виртуальные друзья видят его, и живой «сад его друзей» склоняет к нему свои ветви.

памяти Алеши

где-то под аркой тогда —
           открытой из поля в поле —
  названных Соловьиным проездом

рядом
    белая голубая ячейка-плитка на стене
                                                   дома

                                                         и неправдоподобное чудо
                                                   автомат-телефон кажется он так назывался?
от той отлетевшей плитки
               я говорил с тобою тогда
                  из голоса в голос
                    в комнату твою на высоте

  где-то в середине 80-х…
в мае в один из дней твоего рожденья

вспомнил сейчас… потому что          прочел у Кавафиса
                  упоминанье об Аполлонии Тианском

верно…
я тебе подарил «Жизнеописание Аполлония»

был я единственный, кто пришел тогда
                                                   к тебе
ты отвечал вкрадчиво
что день рожденья не празднуешь
но если зайдешь буду рад

начал читать ты с тех пор
                      жизнь Аполлония
 в которую я перестал заглядывать уже в лифте
                      и затем не смотрел

потому что она в надежном взоре
и читаешь ее только ты

теперь ты ушел – и я знаю
          что книга открыта и мне
     просто теперь я могу приподнять эти строки
                                       полные тайн и чудес

Но что есть            не стоящие одного слова      истинного         другого
                                                                             чудеса и тайны?

и все же все то, что хранили глаза твои
                           на оборотной стороне
                                                взгляда —

попробуем собирать – твое зрение
                                рассеянное для нас
                   (пусть на странице описания жизни)
                        затерянное среди ясеневской листвы

Прикрывая глаза, я отчетливо вижу твой свет.

Олег Нарижный Сынтик 1

«Сынтик умер» – сообщил мне наш одноклассник поэт Гриша Брайнин.