Комментарий к Порфирию

Так вот, род описывается следующим образом род есть то, что сказывается о многих и различных по виду вещах в [ответ на вопрос] "что это" (in eo quod quid sit) Значит, род должен удовлетворять трем условиям во первых, он должен сказываться о многих вещах, во вторых о различных по виду и, в-третьих, в [ответ на вопрос] "что это" Поскольку об этом будет ниже пространно рассуждать сам Порфирии мы теперь ограничимся только кратким указанием на то, как следует это понимать и приведем такой пример Пусть служит нам образцом рода животное (animal), нет сомнений, что оно сказывается о некоторых вещах о чело веке, например, о лошади, быке и прочих, - но это уже множество, следовательно, животное сказывается о многих Однако и человек, и лошадь, и бык отличаются друг от друга, причем не в каких нибудь второстепенных вещах, но всем своим видом то есть всей формой своей субстанции (tota forma suae substantiae), и о каждом из них сказывается животное ведь и человек, и лошадь, и бык называются животными Следовательно, животное сказывается о многих различных по виду вещах Но каким образом сказывается. Ведь не на всякий вопрос можно ответить "животное". Так, на вопрос: "Как велик человек?" нельзя ответить: "Животное", ибо здесь речь идет о количестве, а не о субстанции. Не подойдет такой ответ и к вопросу "Каков человек?", и точно так же окажется он нелепым и бессмысленным при всех остальных вопросах, кроме одного: "Что есть человек?" Ибо всякому, кто спросит нас, что есть человек, или что такое лошадь, и что - бык, мы ответим: "Животное". Таким образом, имя "животное" сказывается о человеке, лошади и быке в ответ на вопрос: "Что это?"; следовательно, животное сказывается о многих различных вещах при [ответе на вопрос]: "Что это?"

А поскольку именно таково определение рода, постольку животное будет не чем иным, как родом для человека, лошади и быка. Однако род [можно понимать по-разному]: одно дело - род, который мыслится сам по себе и как бы самостоятельно существующий (in semetipso atque in re); другое - род, который всегда мыслится как сказуемое чего-то другого (ad alterius praedicationem refertur), само бытие которого состоит в его свойстве [быть родом] (proprietas). Так, если ставится вопрос о самом по себе животном, какова его субстанция, то я отвечу, что субстанция его -одушевленная и способная к ощущению; такое определение показывает, какова вещь сама по себе в действительности, но не как она соотносится с другими. Напротив, если мы говорим, что животное - это род, то словом "род" мы называем, я думаю, не саму вещь, а определенный способ отношений, которые могут быть между животным и другими, подчиненными ему вещами, о которых оно сказывается. Таким образом, характер и своеобразие (character ас forma) рода заключаются в том, что он может выступать в качестве сказуемого по отношению ко многим различным по виду вещам, причем сказывается [он о них] только при указании их субстанции. Смысл этого определения [рода] Порфирий разъясняет с помощью примеров:

"В самом деле, из того, что сказывается [о другом], одно сказывается только об одном, - таковы, например, индивидуальные [предикаты], как Сократ, и этот вот человек или этот вот предмет; другие же сказываются о многих, как например, роды, виды, отличительные и собственные признаки, а также привходящие признаки, но только общие (communiter), а не свойственные чему-то одному. Примером рода может служить животное, вида - человек, отличительного признака - разумное, собственного признака - способное смеяться, привходящего - белое, черное, сидеть".

Для того, чтобы отделить и отчленить сказуемое рода от всех прочих, Порфирий производит деление всего, что может сказываться каким бы то ни было образом, и делает он это так. Все сказуемые, говорит он, сказываются либо о единичном, либо о множестве; о единичном сказываются такие, которые могут сказываться только об одном подлежащем, как например, Сократ и Платон, или вот эта белизна, явленная вот в этом вот снеге, или вот эта скамья, на которой мы сейчас сидим. Однако не всякая скамья - ибо это уже общее, но только вот эта, сейчас данная; и не вообще белизна снега, ведь и снег и белизна - общие, но только та белизна, которую мы видим в данный момент в этом вот снеге: белизна этого снега не может уже сказываться ни о какой другой белизне, ибо здесь она сведена к единичности и ограничена индивидуальной формой поскольку причастна к индивидууму (ad individuam fonnam individui partici-patione constrictum).