Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»

Jde vsak d'ale do kopce, aby l'epe videl do okol'i. Zastavil se na vrsku a pohl'izel za dopoledn'i mlhy, jemn'e a prusvitn'e, na dejvickou planinu. Pred nekolika lety r'ano proj'izdel se zde pred kumpaniemi na koni. Vsude se modralo vojskem, trubky vrestely, znely rozkazy, kricelo se, nad'avalo, kone l'itali jako splasen'i. A dnes! Dole opusten'a latr'ina, pred kterou bylo kdysi tolik zivo.

Он поднялся на холмик, чтобы лучше видеть окрест. На вершинке остановился и смотрел сквозь нежную, утреннюю мглу на дейвицкое поле. Бывали времена, когда скакал он тут на коне вдоль ротного строя. Всюду синели мундиры, пели свистки, гремели приказы, ругань летала из уст в уста и кони носились как угорелые. А ныне? Там, внизу, одно лишь всеми заброшенное отхожее место, у которого в былые времена всегда бурлила жизнь.

Pan major sestupoval opet dolu, s takov'ym teskn'ym pocitem, jako kdyz vzpom'in'ame na zemrel'e druhy, na ztracen'e ml'ad'i a na utracen'e pen'ize.

Пан майор стал спускаться с таким щемящим чувством в груди, будто вдруг вспомнил о погибшем друге, утраченной молодости или потерянных деньгах.

Pan major spechal. Tesknota mela 'iysiologick'y vliv na jeho telesn'e org'any.

Пан майор шел быстро. Душевная тоска неожиданно оказала прямое физиологическое воздействие на его внутренние органы.

Svizne, S rozepjat'ym kab'atem vstoupil do opusten'e latr'iny.

Проворно, c распахнутым уже пальто, заскочил он в заброшенный сортир.

Tam nа kl'ade sedel zcela obycejn'y clovek, civilista, dle vseho vandr'ak na ceste. Pan major v. v. Zettel ucinil zoufal'y pohyb a padl do pr'ikopu, kter'y kdysi z'akopn'ici vykopali.

A там на жердочке сидел самый обыкновенный штатский, самый зауряднейший бродяга. Пан майор в отставке сделал отчаянное движение и упал в ту самую яму, что некогда вырыли саперы.

Puklo jeho vojensk'e srdce, kter'e nesneslo, aby prost'y civilista vykon'aval telesnou potrebu v opusten'e vojensk'e latr'ine.

Разорвалось сердце солдата, не выдержав вида обыкновеннейшего штатского, справляющего телесную нужду в воинском отхожем месте.

См. также комм., ч. 1, гл.11, с.161.

Жердочка, упомянутая в рассказе, – особенность австрийских, да и германских полевых отхожих мест, в которых солдатики сидят так же, как и наши – по-птичьи, но не орлом на корточках, а воробьями на струганной крепкой жердине, свесив в одну сторону ноги со спущенными штанами, а в другую – незагорелую часть тела. Вот на какие образные строчки в окопах 1915-го это привычное зрелище вдохновило поэтическую душу Ярослава Гашека (JM 1924):