Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»

— С этим я покончил, — ответил Швейк, — но аналогичный случай произошел в Бескидах, об этом я расскажу вам, когда мы пойдем в сражение.

Бескиды – см. район Карпат. См. комм., ч. 1, гл. 14, с. 219.

«Сражение» – в оригинале немецкий дериват: gefecht (pov'im, az budeme v gefechtu). От Gefecht. См. выше комм, о скором будущем Швейка-героя: ч. 4, гл. 3, с. 312.

С. 332

полезут из тебя гусиные потроха с рисом

В оригинале не «потроха» полезут, а польется суп из гусиных потрохов «калдоун»: kaldoun (Potece z tebe kaldoun s rejz'i) Может быть не только с рисом, но, в зависимости от вкуса и традиций дома, и с печеночными фрикадельками (кнедликами), лапшой или ячменной крупой. В общем, всегда есть чему поплескаться. И будет.

С. 334

До этих слов продиктовал уже больной Ярослав Гашек «Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны». Смерть, наступившая 3 января 1923 года, заставила его умолкнуть навсегда и помешала закончить один из самых прославленных и наиболее читаемых романов, созданных после первой мировой войны.

Эти финальные строки, буквально хватавшие за сердце не одно поколение русских любителей Гашека, вне всякого сомнения, принадлежат перу коммуниста и гашковеда Здены Анчика, и воспроизводятся они в чешских версиях, начиная с первого «социалистического» издания романа 1951 года. Есть они и в издании 1953 года, которым, по всем признакам, пользовался во время своей работы Петр Григорьевич Богатырев. А до того, как текст был национализирован и обработан Зденой Анчиком, роман, оборванный смертью Гашека, легко подхватывался буквально на полуслове и продолжался под той же обложкой писателем и бывшим солдатом первой мировой Карелом Ванеком (Karel Vanek, 1887–1933). Вот как заканчивался, а точнее приостанавливался, роман до национализации:

Zde konc'i rukopis Jaroslava Haska, kter'y zemrel dne 3 ledna 1923 ve veku ctyriceti let. Svejka nedodiktoval. Smrt mu pevne zavrela 'usta a nikdo se nikdy nedov'i, jak bylo d'al. Velik'y humoristick'y rom'an zustal torsem. Stoj'ime pred t'im torsem v obdivu. Mame se dohadujeme, mame dokreslujeme.

V mkopise po Haskove smrti pokracoval Karel Vanek.

Здесь кончается рукопись Ярослава Гашека, который умер 3 января 1923 года в возрасте сорока лет. Швейка недодиктовав. Смерть крепко затворила его уста и никто, и никогда не узнает, что было бы далее. Великий юмористический роман остановился на полуслове. И стоим мы перед этим недосказанным словом в восхищении. И напрасно пытаемся что-то)тадать или дорисовать.

Рукопись после смерти Гашека продолжил Карел Ванек.

И сразу же за этим реплика Биглера (уже пера Ванека) на фразу Дуба (еще продиктованная Гашеком). После чего пошло, поехало и покатилось дальше.

Получалась книга как бы двух авторов, не только с началом, но и с концом. Так ловко сумел поставить дело «досоциалистический» издатель романа Адольф Синек (Adolf Synek). В таком виде, вместе с продолжением Ванека, роман Гашека издавался в Чехии до Второй мировой и после, вплоть до 1949 года, когда увидело свет последнее переиздание Синека (последним хозяином издательства после гибели отца Адольфа и его сына Карела в нацистских лагерях была вдова Власта – Vlasta Synkov'a). В таком синековском комплекте роман переводила на немецкий Грета Райнер, а с ее немецкого на русский – предшественники ПГБ Герберт Августович и Алиса Германовна Зуккау (Л.: Прибой, 1926–1928). Вот как выглядит это место текста у мужа и жены Зуккау, лишенное патетики и искреннего чувства Адольфа Синека: