Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»

Это мнение вполне резонно оспаривается Йомаром Хонси (JH 2010). Он обращает внимание на то, что все названия кафе и ресторанов у Гашека в романе непременно в кавычках, а в данном случае в оригинале эти значки имени собственного не наблюдаются: Nebo v Bendlovce jsem dal jednou jednomu funebr'akovi facku. Соответственно, Йомар предположил, что речь о народном прозвище улицы Bendlova в пражском Старе Место (Star'e Mesto), ныне ставшей улицей Pruchodn'i. Узкий проходик, соединяющий солидные Бартоломейскую (Bartolomejsk'a) и Конвиктскую (Konviktsk'a). Отличное место для ночной махаловки, и если так, то здесь ошибка перевода.

съездил я раз одному факельщику из похоронного бюро по роже,

В оригинале: jsem dal jednou jednomu funebr'akovi facku. Funebr'ak – отнюдь не факельщик, а некий обобщенный, вообще – сотрудник похоронной конторы. От латинского funus – похороны, погребение (JS 2010).

и это сейчас же появилось в «Вечерке»…

В оригинале: а hned to bylo v odpoledn'icku. To есть просто в вечернем выпуске газеты. Какой-то. Обычно по будням газеты тех времен в отсутствие интернета и телевидения выходили и раскупались двумя выпусками – утренним и вечерним. В утренний, шестичасовой, успеть с ночными новостями было трудно, а вот послеобеденный, он же вечерний (odpoledn'ik), в 17.00 – пожалуйста. В общем, кавычки не нужны. В ПГБ 1929 было «на другой же день – пожалуйста – попал в газеты», что правильнее, но не точнее.

Или еще случай: в кафе «У мертвеца» один советник разбил два блюда.

В оригинале: «U mrtvoly» – ночное кафе на углу Карловой площади (Karlovo n'amest'i) и Рессловой улицы (Resslova) напротив исторического корпуса Высшей технической школы (Vysok'a skola technick'a). Здание, в котором находилось кафе, давно уже снесено. См. комм., ч. 1, гл. 2, с. 38.

С. 66

Однажды в Мыловарах под Зливой, в районе Глубокой, округ Чешских Будейовиц, как раз когда наш Девяносто первый полк был там на учении… Да, кстати, они признались еще и в том, что у Рожиц перед самой жатвой сгорела совершенно случайно полоса ржи.

См. комм, о южно-чешских топонимах, ч. 1, гл. 1, с. 33.

С. 68

Учтиво поклонившись, Швейк спустился с полицейским вниз, в караульное помещение, и через четверть часа его уже можно было видеть на углу Ечной улицы и Карловой площади в сопровождении полицейского

Jecn'a ulice а Karlovo n'amest'i – три сотни шагов от полицейского комиссариата на Сальмовой.

На углу Спаленой улицы Швейк и его конвоир натолкнулись на толпу людей, теснившихся перед объявлением.

Очевидно угол Sp'alen'a ulice а Karlovo n'amest'i – это угол уже упоминавшегося ранее здания областного суда (см. комм., ч. 1, гл. 3, с. 47). Еще двести шагов.

— Это манифест государя императора об объявлении войны, — сказал Швейку конвоир.

Публикация императорского манифеста – одно из немногих событий в книге, дающих возможность бесспорной хронологической привязки действия. Манифест «Моим народам» («M'ym n'arodum») был подписан Францем Иосифом Первым 29 июля 1914 года и в тот же день опубликован. Таким образом, если Швейк вышел из дома, направляясь в пивную, на следующий день после убийства в Сараево наследника престола Франца Фердинанда, 28 июня 1914, он скитается по тюрьмам и больницам ровно месяц!

ГЛАВА 6. ПРОРВАВ ЗАКОЛДОВАННЫЙ КРУГ, ШВЕЙК ОПЯТЬ ОЧУТИЛСЯ ДОМА

С. 69

полицейское управление представляло собой великолепную кунсткамеру хищников-бюрократов, которые считали, что только всемерное использование тюрьмы и виселицы способно отстоять существование замысловатых параграфов.

В оригинале нет никакой кунсткамеры, сказано просто «компанию бюрократических хищников» (skupiny byrokratick'ych dravcu).