Комментарии к жизни. Книга третья

Только с пониманием времени. Мы привыкли к идеалам, мы имеем обыкновение сопротивляться, подавлять, отбрасывать, заменять, все из перечисленного требует усилий и борьбы через время. Ум мыслит привычками, он обусловлен постепенностью и стал расценивать время как средство достижения свободы от насилия. С пониманием ошибочности всего процесса замечаешь суть насилия, и именно это фактор освобождения, а не идеал или время.

«Думаю, что я понимаю то, что вы говорите, или, скорее, я чувствую истинность этого. Но не слишком ли трудно освободить ум от привычки?»

Это трудно только тогда, когда вы боретесь с привычкой. Возьмем привычку к курению. Бороться с такой привычкой означает придавать ей жизнь. Привычка механическая, и сопротивляться ей значит лишь кормить механизм, придавать ему больше мощи. Но если вы рассмотрите ум и понаблюдаете за формированием его привычек, тогда с пониманием более значимой проблемы, проблема поменьше становится незначащей и отпадает.

«Почему ум формирует привычки?»

Осознайте пути вашего собственного ума, и вы обнаружите почему. Ум формирует привычки, чтобы быть в безопасности, быть защищенным, уверенным, безмятежным, чтобы иметь продолжение. Память — это привычка. Говорить на каком-то языке — это процесс памяти, привычки, но то, что выражается с помощью языка, ряд мыслей и чувств, также обычны, основаны на том, что вам сказали, на традиции и так далее. Ум перемещается от известного к известному, от одной уверенности к другой, так как нет свободы от известного.

Это возвращает нас к тому, с чего мы начали. Принято, что время необходимо для осознания наивысшего. Но то, о чем может думать мысль, все еще в пределах области времени. Ум никоим образом не может сформулировать неизвестное. Он может размышлять о неизвестном, но его размышление — это не неизвестное.

«Тогда возникает проблема, как осознать наивысшее?»

Не с помощью какого-либо метода. Применять метод — значить искусственно создать еще один набор связанных временем воспоминаний, но осознание возможно только тогда, когда ум больше не в неволе времени.

«Может ли ум освободить себя от им самим созданной неволи? Необходимы ли внешние силы?»

Когда вы обращаетесь к внешним силам, вы снова возвращаетесь к вашим условностям, к вашим умозаключениям. Нас волнует лишь вопрос: «Может ли ум освободить себя от им самим созданной неволи?» Все другие вопросы не относятся к делу и мешают уму уделять внимание данному вопросу. Нет никакого внимания, когда имеется повод, давление достичь, осознать. То есть когда ум стремится к результату, к цели. Ум обнаружит решение проблемы не через аргументы, мнения, убеждения или веру, а через сильное напряжение самого вопроса.

Можно ли искать Бога с помощью организованной религии?

Вечернее солнце было на зеленых рисовых полях и на высоких пальмах. Поля огибали пальмовые рощи, и ручей, пробегая через поля и рощи, поймал золотое сияние и стал живым. Земля была очень плодородной. Прошло много дождей, и растительность была обильной, даже деревянные шесты забора дали побеги зеленых листьев. В море водилось много рыбы, и на суше не было голодания, люди хорошо питались, а домашние животные выглядели упитанными и ленивыми. Всюду играли дети, на них практически не было одежды, и солнце сделало их смуглыми.

Стоял прекрасный вечер, прохладный после жаркого солнечного дня. Легкий ветерок дул из-за холмов, и колыхающиеся пальмы придавали небу форму и красоту. Небольшой автомобиль двигался с пыхтением по холму, и маленький ребенок, занимавший переднее место, уселся поудобней. Он был слишком застенчив, чтобы сказать и слово, но глядел во все глаза, принимая в себя окружающий мир. На дороге было много людей, некоторые хорошо одетые, а другие почти голые. Человек, на котором была только повязка и кусок материи, стоял в реке около берега. Он нырнул под воду нескольких раз, вытер себя, окунулся еще несколько раз и вышел. Вскоре стало совсем темно, и фары автомобиля освещали людей и деревья.

Странно, как ум всегда занимается его собственными мыслями, наблюдением и слушанием. Он никогда по-настоящему не пустует, и если случайно он оказывается пустым, то просто не заполнен или спит. Он может хотеть быть пустым, но никогда не пуст, и будучи таким наполненным, в нем не возможно никакое другое движение. Осознавая собственное состояние постоянной занятости, он пробует быть незанятым, пустым. Метод, практика, которые обещают покой, становятся новым занятием ума. Какая-нибудь мысль — об офисе, семье, будущем — бесконечно заполняет ум. Он всегда забит, загроможден его собственными продуктами или созданными другими, происходит непрерывное движение, которое не имеет большого значения.

Занятый ум — это мелочный ум, неважно, является ли его занятие Богом, завистью или сексом. Уединение, эгоцентричное движение ума является более глубоким занятием, и оно скрыто за деятельностью. У ума никогда не бывает достаточно полной пустоты, всегда есть уголок, который является активным, планирующим, болтающим, занятым.