Комментарии к жизни. Книга вторая

«Но теперь я не знаю, смогу ли я довести его до конца, — сказал он с явной болью. — Понимаете, в последнее время мне не очень хорошо. Доктора говорят, что я должен успокоиться, и мне, вероятно, придется лечь на очень серьезную операцию. Но я не могу заставить себя смириться с этой ситуацией».

Если можно спросить, что мешает вам относиться к этому легко?

«Я отказываюсь смириться с перспективой быть инвалидом в течение оставшейся части моей жизни и неспособным делать то, что я хочу делать. Я знаю, по крайней мере на словах, что я не могу поддерживать на высоком уровне неопределенное время тот темп, к которому я привык, но если меня положат, то мой план никогда не сможет завершиться. Естественно, есть другие честолюбивые люди, и это вопрос жестокой конкуренции. Я побывал на нескольких из ваших встреч, так что я подумал, а не прийти ли мне и не поговорить ли с вами».

Ваша проблема, сэр, из-за расстройства? Существует возможность длительной болезни со ухудшением полноценности и снижением популярности, и вы находите, что не можете признать это, потому что жизнь была бы крайне бесполезной без завершения ваших планов, так ли это?

«Как я сказал, я столь же честолюбив, как рядом стоящий человек, но я к тому же хочу делать добро. С другой стороны, я действительно весьма болен, и я просто не могу принять эту болезнь, таким образом во мне происходит ожесточенный конфликт, который, как я вполне осознаю, делает меня более болезненным. Есть также и другой страх, не из-за моей семьи, в которой все хорошо обеспечены, а страх чего-то, что я никогда не был способен описать в словах, даже самому себе».

Вы подразумеваете страх смерти?

«Да, думаю, что он, или, скорее, уход из жизни, не выполнив то, что я намеревался сделать. Вероятно это мое самое большое опасение, и я не знаю, как успокоить его».

Эта болезнь полностью помешает вашим политическим действиям?

«Вы знаете, как это случается. Если я не нахожусь в центре событий, я буду забыт, и у моих планов не будет никакого шанса. Это будет фактически означать уход из политики, а я не желаю так поступать».

И так, вы можете либо добровольно и легко принять факт, что вы должны уйти, или одинаково счастливо продолжать выполнять вашу политическую работу, зная серьезную природу вашей болезни. В любом случае, болезнь может сорвать ваши намерения. Жизнь очень странная штука, не так ли? Если позволите предложить, почему бы не принимать неизбежное без горечи? Если присутствует цинизм или горечь, ваш ум будет ухудшать болезнь.

«Я полностью осознаю все это, и все же не могу принять с наименьшим счастьем, как вы предлагаете, мое физическое состояние.

Я мог бы, возможно, продолжить немного свою политическую работу, но этого недостаточно».

Вы считаете, что завершение вашего намерения делать добро — это единственный способ жизни для вас, и что только с помощью вас и ваших наработок ваша страна будете спасена? Вы — центр всего, как предполагается, делаемого добра, не так ли? В действительности же вы глубоко заинтересованы не в процветании людей, а в добре, проявленном через вас. Важны вы, а не процветание людей. Вы так отождествили себя с вашими планами и с так называемым процветанием людей, что вы принимаете ваше собственное исполнение за их счастье. Возможно, ваши планы превосходны, и они, с помощью какого-то счастливого случая смогут принести добро людям. Но вам хочется, чтобы ваше имя было отождествлено с этим добром. Жизнь странна, болезнь охватила вас, и вам мешают в продвижении вашего имени и вашей значимости. Именно это вызывает конфликт внутри вас, а не беспокойство о том, что людям нельзя будет помочь. Если бы вы любили людей и не баловались простым запудриванием мозгов, это бы оказало собственное непосредственное влияние, что принесло бы существенную помощь. Но вы не любите людей, они просто инструменты вашей амбиции и вашего тщеславия. Творение добра находится на пути к вашей собственной славе. Надеюсь, вы не возражаете, что я все это высказываю?

«Я по-настоящему счастлив, что вы выразили так открыто то, что глубоко скрыто в моем сердце, и мне стало лучше от этого. Я, так или иначе, чувствовал все это, но никогда не разрешил себе столкнуться с этим напрямую. Это огромное облегчение услышать, как об этом так открыто заявлено, и надеюсь, что я теперь буду понимать и успокаивать свой конфликт. Я посмотрю, как все обернется, но я уже чувствую себя немного более отстраненным от моих неприятностей и надежд. Но, сэр, как насчет смерти?»