Комментарий. Не только литературные нравы

В том-то и штука, что настоящий специалист свой курс не на пять лет готовит. Можно, конечно, читать общие курсы по истории литературы: знакомить студентов и с Достоевским, и с Толстым, и с Чеховым. Но на разработку курса по творчеству каждого из них порой и жизни человеческой не хватит. Если, конечно, не застывать над однажды достигнутым, а продвигаться дальше, уточняя реалии и детали, фиксируя новое, что тебе в этом художнике, в этом его произведении, в этой главе этого его произведения открывается.

С. М. Бонди был специалистом, а, к примеру, Василий Иванович Кулешов, написавший учебник по истории русской литературы X–XX веков, специалистом не был. Никогда прежде не занимался ни древнерусской, ни литературой XVIII или XX веков. Каким мог быть его учебник? Таким, каким и был, – поверхностным, перечислитель – ным, официозным, скучным.

«Образованность и интеллектуальное развитие – это как раз суть, естественные состояния человека, а невежество, неинтеллигентность – состояния ненормальные для человека. Невежество или полузнайство – это почти болезнь. И доказать это легко могут физиологи» (Д. С. Лихачёв. «Заметки о русском»).

Я писал здесь о мимикрирующих. Писал об одарённых людях, готовых ради выгоды унизить (проклясть) свой дар, съёжиться, чтобы не дай Бог не выделяться, вступить в союз с некомпетентными, но влиятельными. И о тех писал, кто, ничего толком не усвоив и не освоив, продвигается по службе, как сапёр по минному полю, комфортно обслуживая начальство, умея создавать впечатление своей исключительной нужности, полезности, ценности.

Специалисты всегда были костью в горле советского режима. Знаменитое сталинское «незаменимых у нас нет» означало, что режим предпочитает полузнаек.

Бессильные постичь истину, они научились ею пренебрегать. А тот, кто отказывается поклоняться истине, неизбежно становится мифотворцем.

Поэтому только на моей памяти было обожествление не просто Сталина и любого его преемника, но и тех, на кого указывает в данный момент верховный правитель. Стахановцы, гагановки, целинники, ударники коммунистического труда. Но, пожалуй, самая громкая компания по обожествлению людей сопровождала полёты в космос.

Космонавты стали верховными жрецами, кладезями мудрости, высшими авторитетами. К ним не просто прислушивались, их слова благоговейно ловили и цитировали не меньше, чем классиков марксизма-ленинизма. Выше них был только первый (генеральный) секретарь. А уже остальные члены политбюро во времена ранних полётов (Гагарин, Титов, Николаев, Попович, Терешкова, Быковский) – на одном с ними уровне. Хорошо помню статью Николая Грибачёва в «Литературной газете» 1963 года. Он писал о поэтах, которых, на его взгляд, недооценили. А вот лучшие, героические люди нашего времени – космонавты, торжествующе заключал статью Грибачёв, этих поэтов ценят. Такие козырные карты крыть было нечем.

Огромные очереди за автографами космонавтов выстраивались в творческих домах Москвы. И кто стоял? Литераторы, художники, архитекторы, работники искусств. А как почтительно внимали космонавтам в Академии наук! Точно всех охватила горячка, какое-то помешательство в лихорадочном сотворении кумиров. И верно! Какой неприглядно убогой выглядела бы жизнь в родной советской стране, если бы не постоянно действующий наркотик – мы выше всех, быстрее всех, могучие, непобедимые.

Сейчас стрелки общественного поклонения переведены на олимпийских чемпионов. Наверное, нет в России человека, кто не знал бы Александра Карелина, видного партийного деятеля («Единая Россия»), депутата Государственной Думы, крупного учёного, доктора наук.

Трёхкратный олимпийский чемпион по классической борьбе, он и в диссертациях остался верен спортивной специальности. Тема его кандидатской: «Методика обучения контратакующим действиям от бросков прогибом», докторская – «Система интегральной подготовки высококвалифицированных борцов».