Комментарий. Не только литературные нравы

Ответ на этот вопрос был дан в самом начале 1955 года, когда на сессии Верховного Совета СССР зачитали письмо Маленкова о том, что он признаёт свою ответственность за тяжёлое положение дел в сельском хозяйстве и в связи с этим просит освободить его от обязанностей председателя Совета Министров СССР. Освободили. А через месяц отстранили и Кагановича от руководства промышленностью.

Сталин, который легко перехватил власть у ленинских соратников, опираясь на партийный аппарат, обязанный своей карьерой должности верховного аппаратчика – генерального секретаря ЦК, в дальнейшем утратил интерес к этому посту. Не совсем, разумеется. На последнем при его жизни – XIX съезде он согласился стать первым секретарём. Контроля над партией не утратил. Но и во время войны, и после неё ему явно больше нравилось быть главой правительства – председателем Совета Министров. Очевидно, из-за престижной легитимности. Не в стране, конечно. Порабощённая и изнасилованная им страна готова была покориться любой его прихоти: хочешь быть генералиссимусом – будь им, хочешь подписываться только председателем Совета Министров – сделай одолжение! Но принимать в должности главы правительства зарубежных государственных деятелей оказалось очень удобно. Как и общаться с ними. «Маршал Сталин» – величали его во время войны Рузвельт и Черчилль. Маршал-то он, конечно, маршал, но официальное коммюнике извещало о встрече президента США и премьер-министра Великобритании с председателем Совета Министров СССР.

Неудивительно поэтому, что Маленков, считавшийся наследником Сталина, когда сели соратники усопшего вождя делить места под солнцем, схватил себе то, которое считал первым, – главы правительства. Можно, конечно удивиться тому, что он не оставил за собой при этом и должность секретаря ЦК, а почти сразу же ушёл с неё. Но в тот момент, как во время ленинского правления, вождём считали главу правительства. Очередное – апрельское снижение цен назвали «маленковским». Обрадовались: преемник продолжает дело вождя, который после денежной реформы 1947 года, ограбив население обменом строго определённой суммы старых купюр на новые и подняв цены на продукты до уровня коммерческих, в разы выше государственных, потихоньку каждый год их уменьшал – на 15 %, на 10 %, на 7,5 °/о. Маленков шарахнул щедро: цены на фрукты снижены на 50 %! Очереди за яблоками в Москве стали километровыми. Фрукты мгновенно исчезли с магазинных прилавков.

А что до секретариата ЦК, то и сами сталинские соратники его поначалу всерьёз не принимали. Руководить им поставили Хрущёва, которого для этого освободили от должности первого секретаря московского горкома. Чтобы сосредоточился на работе в секретариате, – объясняли это освобождение. Нуждалось, как видите, оно в объяснении. Первый секретарь Москвы – большая шишка, а секретарь ЦК далеко не всегда и в президиум-то (политбюро) входил. Впрочем, в президиуме Хрущёва оставили.

Это только через полгода избрали Хрущёва на пленуме первым секретарём. Но такое избрание меньше привлекло к себе внимание людей, чем выступление Маленкова на сессии Верховного Совета СССР о необходимости перейти к преимущественному производству предметов потребления. До сих пор граждан приучали к другому: нет, дескать, выше и почётней задачи, чем крепить оборону. И вдруг – резкая перемена курса: не тяжёлая промышленность и не военно-промышленный комплекс получат больше из бюджета, а лёгкая промышленность и село!

Не рассчитал Маленков, что после такого заявления Хрущёву будет очень легко сковырнуть его с должности: разозлённые генералы и маршалы готовы были в клочья разорвать главу правительства. Но этого Хрущёв им сделать не позволил. Председателем Совета Министров назначил маршала Булганина. А Маленкова в правительстве оставил – министром электростанций.

Однако когда нас прорабатывали за письмо в кабинете директора школы, Маленкова ещё не сняли. И всё-таки прежние стереотипы треснули. Поэтому, хотя и вызывали в школу родителей, но отпустили с миром, чего, конечно, не сделали бы при Сталине. Коллективное письмо при нём – это находка для КГБ: вполне можно шить дело об антипартийной (или антикомсомольской) организации!