Комментарии переводчика к «Александрийскому квартету» Л. Даррелла

Другой герой Даррелла, имеющий однозначное таротное соответствие, — это Каподистриа. Этому образу отвечает XV аркан, Дьявол. Смотрим у Боуда. «Мы ассоциируем Каподистриа одновременно с Козерогом и змеей; его атрибуты — козлиная страсть и „змеиный взгляд“. Персональный знак Дьявола — Козерог, к тому же он воплощает змеиную (гипнотическую. — В. М.) власть. Ключ к характеру Каподистриа — его полная, как у ищейки, сконцентрированность на одной половине человеческого опыта — на плотской, сексуальной его части. Эта ограниченность роднит его с Дьяволом. Дьявол изображен сидящим на половине куба; Да Капо дана лишь половина зрения… В левой руке Дьявол держит перевернутый горящий факел, прекрасный символ фаллоса, используемого впустую, не для созидания».[22] Несмотря на некоторые неточности, обычные у Боуда («персональный знак», т. е. астрологическое соответствие, у таротного Дьявола не Козерог, а Стрелец — ср. темную символику стрелы, у Даррелла — «стрела в темноте» и т. д., «козлиное» же у Каподистриа просто соответствует козлоподобному облику Дьявола на карте), связь угадана верно. Даррелл «задним числом» подкрепляет гностическую символику «Жюстин», ведь Да Капо принимал самое непосредственное участие в падении Жюстин — Софии, и автор не жалеет сил в «Бальтазаре», чтобы сделать общекультурную (а через нее — и таротную) параллель между Да Капо и Дьяволом как можно более зримой (вплоть до прямого явления Каподистриа в костюме Мефистофеля на карнавале). Это вполне объяснимо, ведь столь богато разработанный в европейской литературе образ Дьявола может служить одним из немногих мостиков для явной связи через посредство общекультурной символики таротной и гностической символических систем (на самом деле имеющих много общего), — и Даррелл пользуется им именно для этой цели. Материальность таротного Дьявола (он сидит на кубе, стоящем на шаре, часто на солнце — символ власти материи над духом) идеально соответствует гностическому «Дьяволу», Демиургу, оккультное и гностическое представления о противоположности света-духа-знания-Бога и тьмы-материи-незнания-Дьявола уравниваются. И вспоминаются некоторые характеристики, данные Да Капо еще в «Жюстин». «Мне жаль его. Сердце его иссохло, и он остался с пятью чувствами, как с осколками разбитого стакана», — говорит сама Жюстин. А рядом — возвращающий нас обратно к Таро образ Да Капо, сидящего, подобно рыбаку, на террасе Клуба Брокеров и взирающего на проходящих мимо женщин «с беспокойным видом человека, тасующего старую, засаленную колоду карт».

И в гностической, и в оккультной вселенных дьявол — «руководящая и направляющая сила» материального мира. Его поза на карте зеркально повторяет алеф Мага, отрицая и пародируя его трактовку человека. Дьявол извращает, «поменяв руки», «инструкцию по применению» активного и пассивного принципов: его закон — активность в материи и пассивность в духе. Скипетр в руке Мага, символ возможности овладения тайнами бытия, заменяется факелом, символом разрушения. Но сама эта параллельность Мага и Дьявола указывает на сходную с гностической трактовку в традиционном тайнознании роли материальных сил в мире — с одной стороны, как отражения и искажения (зеркало!) Божественного, а с другой — как равных в этом мире по мощи силам света. И вполне закономерно, что возникающий из ниоткуда в самых неожиданных ситуациях Каподистриа также служит в «Квартете» проводником воли Города, ее «темной», материальной составляющей. Жюстин, жертва Да Капо, говорит ему в «Бальтазаре», поминая столь важное в предыдущем романе «проклятие»: «Да Капо, старина, ты так долго был моим демоном…» Каподистриа, как и Бальтазар, выполняет роль «демона» Александрии, только со знаком «минус», не покидая ее и после мнимой смерти.

Откровенно символический характер носит и само прозвище Поля Каподистриа — Да Капо, музыкальный термин, выводящий на один из архетипических, от Китая до Скандинавии и от Леванта до Мексики, известных символов — змея, кусающего собственный хвост, знака (есть и иные смыслы) материального воплощения, т. е. изначального, люциферического падения духа, колеса Сансары.

Дьявол, «отвечающий» за материю, в высшем понимании есть бог темного пути, который, во всей его противоположности пути белому, ни плох ни хорош, если он является результатом свободного выбора. Он просто иной, он — темный. Ведь в конечном счете действия сил света и тьмы строятся по одним законам и у гностиков, и у оккультистов. Так неожиданно получает обоснование тот факт, что цветы на могилку «усопшего» Дьявола носит, отмечает там регулярно день его рождения, а также вынимает время от времени из своего почтового ящика дружеские письма из Смирны — Бальтазар.