Коммерческая тайна

Март был вызван для дачи заключительных свидетельских показаний, но он мог только подчеркнуть то, что уже было сказано. Однако он с удовлетворением отметил, что позиция Комитета значительно изменилась за время прошедшее с первого дня слушаний. Он даже почувствовал, что, возможно, они поняли — хотя бы немного, — что он имел в виду, заявив, что сэр Исаак Ньютон должен был запатентовать Закон всемирного тяготения, и что ему, Мартину Нэглу, должно быть позволено запатентовать атом.

В конце заключительного заседания сенатор Когсуэлл взял Марта за руку. — Кое-что изменится, — пообещал он. — Хотя это нелегко будет сделать. Возможно, нам придется перезвонить вам снова — и не один раз. Но в конце концов люди получат то, что хотят. Грядущие поколения ученых будут благодарны вам за то, что вы лично пожертвовали собой, устроив эту демонстрацию, которая привлекла наше внимание к недостаткам системы, которой мы несправедливо гордились.

Вернувшись в Нью-Йорк, освобождая свой офис, в связи с переездом фирмы «Консультации по фундаментальным исследованиям» в другое место, они увидели дона Вульфа. Он пришел на следующее утро после их возвращения и молча сел в кресло напротив стола, за которым Март изучал папку с бумагами. В другом конце комнаты Берк упаковывал пачку отчетов.

— Я хочу работать с вами — наконец сказал дон Вульф. — Дело в том, что суть этой истории обрушилась на меня, внезапно, как мешок с песком на голову. Вы проделали все это так быстро, что чуть не ввели меня в заблуждение.

— О чем ты говоришь? — спросил Март.

— Вы устроили шоу и подкупили их антигравитацией и телепортацией, чтобы изменить всю Патентную систему, и ни один из них не догадался, что вы на самом деле делаете — на что они на самом деле соглашаются.

Март глянул через комнату на Берка. Тот нахмурил брови и поинтересовался:

— Вот как? По-твоему у нас есть тайные замыслы и невысказанные мотивы?

Вульф кивнул:

— Если бы вы жили в древнем Салеме, вас, без сомнения, сожгли бы за колдовство. В те дни жрецы были более умны, они хорошо улавливали такие вещи. Но я не совсем уверен, что этого еще не произойдет. Вы только что нанесли один из самых смертоносных ударов, которые когда-либо наносились славному веку научных суеверий, и я не думаю, что его верховные жрецы отпустят вас полностью невредимыми. Дикстра не единственный такой. Он просто оказался в меньшинстве на заседаниях Комитета. Остальные пришли бы, если бы знали, что у вас есть шанс победить. Университеты переполнены ими. В коммерческих лабораториях их тоже предостаточно. AEC и Бюро стандартов щедро посолены ими.

Март рассмеялся и бросил работу, которой занимался. Он откинулся назад и посмотрел на дона Вульфа:

— Боюсь, я не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь, Дон.

Вульф слегка обижено продолжил:

— Я понимаю, что по сравнению с вами, ребята, я какой-то недочеловек-идиот, но я достаточно умен, чтобы видеть, что происходит. — Старый способ мышления является хорошим способом, но он препятствует новому мышлению. Старый способ побуждает человека напрягать свой мозг, пытаясь заработать миллион, продав новый, запатентованный инструмент для письма, изобретать держатели для воротничков и зажимы для галстуков. И Старый способ мышления прекрасно до сих пор держал под своим каблуком тысячи хороших мозгов, которые, возможно, могли бы, используя новое базовое мышление, решать загадки о том, как устроена Вселенная, — что и является главной целью человечества. О, все это происходит не осознано, конечно! Вы знаете это лучше меня. Все это происходит на подсознательном уровне, но эффективно.

— Теперь платина прорвана. Взорвана. Вы сделали это намеренно, осознавая полный эффект от того, что вы делаете. И я чуть не прозевал это! Я хочу принять посильное участие в этом. Я согласен подметать полы, чистить столы и ухаживать за лабораторным оборудованием. Итак, у вас есть место для меня?

Март снова рассмеялся и повернулся к своему партнеру, который тихо посмеивался.

— Я думаю, что в фирме «Нэгл и Беркли» всегда может найтись место, — сказал Март, — для молодого человека, который проявляет такую потрясающую силу воображения!