Коммуналка

Время наше, время наше, стреляное времячко!
То — навалом щей да каши,
То — прикладом в темячко…

Рота-рота да пехота, всю войну я отпахал —

Отдохнуть теперь охота, а вокруг кричат: нахал!

Инвалид, инвалид, головушка тверезая,

К дождю-снегу не болит
Нога твоя отрезанная?..

Так живу — в поездах да во крытых рынках.

Папироса в зубах да глаза-барвинки.

Государство ты страна, тюремная решетка:

То ли мир, то ли война — два с полтиной водка!

Я протезом гремлю да на всю Расею:

Поплясать я люблю — от музыки косею!

Эх, музыка ты моя, клавиши играют!..

До исподнего белья
В тюрьмах раздевают…

Кушал Сталин знатный харч, а Хрущев ест икру…

Я в подвале — плачь не плачь — так голодным и помру!

Выдают мне паек: соль, картошку и ржаной!

Эх, куплю себе чаек да на весь четвертной!..

Так чифирчик заварю, да попью вприкуску,

В окно гляну на зарю зимних далей русских:

То не белые поля — алые полотнища!

То родимая земля флагами полощется…

Флаги винны, флаги красны — сколько крови пролито!..

Неужель снега напрасно кровушкою политы?..

Помню: стылый окоп. Тишь после взрыва.

И под каскою — лоб мыслит, потный: живы…

Да, живой я, живой! И пою, и плачу,

И гармошки крик лихой за пазуху прячу!

И протезом об пол — стук! Деньги — в шапку?.. — в каску!..

Друг, налей, выпей, друг,
Да за эту пляску…

— Вон, вон пошла. Цаца заморская.

— Давно ль из своей Тарасихи примыкалась сюды, детишек чужих нянькала… На портниху выучилась — и думает, все, золотое дно…

— А сама-то дура стоеросовая — другая б на ее месте жила так жила! Какие б заказы брала, у богатеньких… А эта — блаженненькая: то бабке слепой сошьет за пятерочку — цельно зимнее пальто, из огрызков, то истопницыной дочке из пес знат каких обмотков — свитер наворачиват…

— А руки золотые!

— Да ну. Так-то всяка баба может. Нашла што хвалить.

— Да она втихаря-то берет платья-то блестящие, с люрексом, шить. Свадебные… еврейским невестам… у Герштейнов-то свадьба была!.. а я лоскуток нашла. Точь-в-точь такой, как платье у Фирки. Под ейною дверью.

— Вот оторва!.. И ведь тихо шьет, как крыса корабельная, сидит — машинки-то не слыхать…

— Вон, вон костыляет. Задом вертит. Подпоясалась, как сноп.

— А че? Талия у нее ниче. Как у Софи Лорен.

— Тю!.. Да она брехала однажды — бухая што ли, была?.. — што у нее каки-то старики деды, взаправду из Италии родом были…

— Сочинят!..

— Деревенска она и есть деревенска. Кака тут Италия. Под носом у няе Италия.

— А на всех как с башни глядит. С прищуром.

— Скулы-та каки широкие. Как сковорода, лицо. Италья-а-анка!.. Тьфу…

— Это к ней ходит?.. Лабух из ресторана?.. Степка?..

— А как же. Днюет и ночует.

— Да она с них со всех деньги берет. А в ресторане за вечер — знашь, сколь можно нагрести?..

— Ушла… Дверью-та как хлобыснула! Как бомбу взорвала. Портниха лупоглазая. Вот всех люблю, всех люблю в квартире. А ее нет. Гордая! Не здоровается. Да Степка, хахаль, тоже оторви и брось. Давеча — трезвон! Открываю. Он стоит, еле держит ящик с вином. “Я звонок носом нажал, извините”, — грит…

— Если все хахали ейные будут носами на звонки нажимать…

— Или еще чем…

— Губищи толстые, морда румяная, ну чисто доярка!.. И што они все в ней находят?.. Портниха… Нянька…

— Санька! Муфту забыла!

— Пальчики итальянски застудишь!

— Личико от мороза в мех не спрячешь — обморозишь щечки — куды Степка-та будет целовать?..

— Все туды.

— Закрой форточку, Зинаида. Кончай над человеком измываться.

— Да она все одно не слышит. Са-анька!.. Не упади на каблуках, корова!..

— Кости переломат — есть кому полечить.